Tico> Чисто для формы, взглянул на большевистскую агитку еще разок: Tico> Сразу подумалось - ведь не могло же так быть, чтобы большевички не наврали, правда? Так и оказалось.Tico> 13 января 1910 года из нью-йоркского театра «Метрополитен-опера» была проведена первая публичная музыкальная радиотрансляция. Несколько певцов и певиц исполнили перед микрофонами арии из опер «Паяцы» и «Сельская честь». Среди них был знаменитый итальянский тенор Энрико Карузо.Tico> Я понимаю, что пинаю труп, но уж слишком нагло врут.
Родной, тут врёшь ты. И отмазки, что русский язык не родной - не имеешь

Я не верю, что ты не понимаешь тонкой разницы между словами "опытная передача для десятка приёмников" и "трансляция" - каковая в обиходном языке нынче воспринимается синонимом "широковещательная". Равно как не понимаешь столь же тонкой семантической разницы между "двумя ариями" (а то и отрывками из них) и "концертом".
(да, чисто с точки граммар-наци ты можешь попробовать выкрутиться... но любые тексты на массового читателя пишут не граммар-наци и не для граммар-наци).
Концерт итальянского тенора Энрике Карузо транслировался по радио из нью-йоркского «Metropolitan Opera House». В то время только некоторые приемники имели возможность принимать голосовые передачи: на кораблях в Нью-йоркской гавани, в некоторых крупных гостиницах на «Times Square» и в радиолаборатории Фореста.
The few radio receivers able to pick up this first-ever "outside broadcast" were those at the De Forest Radio Laboratory, on board ships in New York Harbor, in large hotels on Times Square and at New York city locations where members of the press were stationed at receiving sets.
Таки есть разница между "в узком кругу ограниченных людей" и широковещательной трансляцией - на 60 городов и сотни приёмников (просто потому хотя бы, что они уже появились).
Ну собственно технически грамотный человек как бы должен бы знать, что в 1910 звуковое радио едва изобретено и по сути было в зачаточном состоянии - по дальности передачи, а, главное, по качеству звука. Передатчик Ли де Фореста в 1910 был еще дуговым, а не ламповым - со всеми вытекающими. И приёмники тоже были те еще (штучные и плохие, даром что ламповые появились уже). В продажу даже в Штатах детекторные приёмники поступили только в 1915-м. И лампы в 1910 тоже были еще ни к чёрту - даже не вакуумными; Ли де Форест сделал великое изобретение, но сам не понял, как оно работает.
И вследствие - сюрприз, сюпориз! - англоязычные источники говорят, что исторически значимый (и широко тогда распиаренный) эксперимент де Фореста в сущности не удался.
The experiment was considered mostly unsuccessful.[7] The microphones of the day were of poor quality and could not pick up most of the singing on stage.[7]
The New York Times reported the next day that static and interference "kept the homeless song waves from finding themselves".
Буквоеды могли бы помянуть и пробную передачу Нюссбауэром музыки (1904), радиопередачу Фессенденом собственной игры на скрипке (1906) и опытные передачи тем же де Форестом музыки с фонографа по радиотелефону (190)8 соответственно - но называть это трансляцией концерта было бы, несомненно, чересчур даже для них.
Задачи, которые ставили перед собой создатели советского радиовещания, в том числе музыкального вещания, с самого начала представлялись им весьма сложными в техническом отношении. Ведь речь шла не о простой информации по радио, а о передаче произведений музыкального искусства на огромные расстояния. Вот почему изобретатель советского радиотелефона профессор М. А. Бонч-Бруевич не мог довольствоваться только четкой передачей речи. Он добивался точной передачи ее со всеми оттенками художественного музыкального воспроизведения звука, несмотря на его сложность.
А Ли де Форест неспроста передавал в тот раз только арии, а не музыку.
Успех нового, перспективного дела обеспечило применение электронных ламп. Необходимо подчеркнуть, что в те же годы за рубежом во всех без исключения странах велась оживленная работа по разрешению проблемы радиотелефонии. Строились и ламповые, и дуговые, и даже машинные радиотелефонные передатчики. Однако нигде эксперименты не ставились в таком широким масштабе и с такими техническими требованиями, как в Москве.
Дело в том, что в ту пору не было еще совершенных электронных ламп. Правда, необходимую мощность могли бы обеспечить дуговые передатчики, но физические процессы в дуге по самой ее природе ие допускают получения глубокой совершенной модуляции.
Обращаю внимание, что "большевички"©Tico почему-то в своей "агитке"©Tico не называли датами первого радиоконцерта ни май, ни даже июнь 1922 - а именно сентябрь! Хотя, казалось бы...
В мае и июне 1922 года из Нижнего Новгорода были переданы опытные программы концертов, затем передатчик перевезли в Москву, испытали его и вот 17-го сентября впервые зазвучали в эфире музыка и пение в исполнении выдающихся представителей искусств Н. А. Обуховой, скрипача профессора Б. О. Сибор и других.
Уже не только голос, но и инструментальная музыка. Тоже, конечно, не без огрехов по звучанию (а как иначе на тот момент?) - но тем не менее.
О том, какое глубочайшее впечатление произвело это не только на специалистов, перед которыми открылись новые возможности для творческой деятельности, но и на всех тех, кому посчастливилось слушать первый концерт, свидетельствуют отклики печати о первом радиоконцерте — этом невиданном музыкальном выступлении, предназначенном для многотысячной аудитории.