Зачем придумали слово террорист

Сегодня, когда иракские джихадисты угрожают обезглавить британца-заложника Кеннета Бигли (Kenneth Bigley), слово "террорист" у всех на устах. Если бы я мог исключить из английского языка хотя бы одно слово, это было бы именно "террористы". Вот вам один пример его однобокого употребления. Две недели назад чеченские джихадисты убили в Беслане более 300 детей. Они были "террористами". С 1991 г. российские военные убили более 40000 чеченских детей. Но они - не "террористы", они - "наши союзники".

Слово "терроризм" на деле означает просто "насилие, которое мы не поддерживаем". Мы - взрослые люди, и должны каждый акт насилия обсуждать по отдельности и в конкретном контексте. Некоторые из тех, кто громче других вопит о "террористах" признают, что этот термин служит им для того, чтобы пресекать дискуссии. Ричард Перл (Richard Perle), этот гуру неоконсерваторов, утверждает, что необходима "деконтекстуализация террора". "Любая попытка обсуждать корни терроризма - это попытка его оправдания, - говорит он. - А с ним необходимо просто вести борьбу на уничтожение".

Достаточно посмотреть на некоторые события современной истории, чтобы понять, насколько глупо это звучит. Когда СССР рухнул, чеченский народ захотел обрести независимость от России - страны, которая угнетала его более ста лет. У них собственный язык, своя культура, их требования о независимости имеют под собой все основания, но путь к выходу для чеченцев был наглухо перекрыт. Чечня - важный источник нефтегазовых ресурсов в регионе, и ни одно российское правительство не соглашалось ее "отпустить". Поэтому чеченцы развязали кампанию ограниченного насилия. В ответ Россия сравняла Чечню с землей. В ходе войны четверть ее населения просто "исчезла".

Понятие "терроризм" - в том смысле, в каком его сегодня употребляют журналисты и политики - побуждает нас всех намеренно игнорировать причинно-следственные связи. Разве это можно назвать серьезной реакцией на проблемы, с которыми мы сталкиваемся? Если происходят акты насилия, необходимо понять, почему они происходят. В противном случае нам остается лишь бесцельно бродить в историческом вакууме, и мы уж точно не сможем предотвратить новые теракты.

Если бы Путин действительно хотел предотвратить теракты против гражданского населения России, он вывел бы из Чечни своих солдат-убийц и предоставил ей независимость. Но он этого не делает, потому что явно ценит нефть и газ - и свою репутацию "крутого парня" - гораздо больше, чем человеческие жизни.

Называть сражение, которое мы ведем с 11 сентября 2001 г. "войной против террора" - просто чушь. Эта подмена понятий позволяет каждому мелкому диктатору называть "террористами" любое неугодное ему меньшинство. На самом деле - хоть мы и не осмеливаемся назвать вещи своими именами - мы сражаемся против конкретной разновидности ваххабитского исламского фундаментализма. Почему Тони Блэр не назовет врага по имени, вместо напыщенных, но абсолютно бессмысленных и абсурдных призывов "разгромить мировой терроризм раз и навсегда"?

Где бы джихадистам ни позволяли прийти к власти - например, в Афганистане - они нарушали права человека в масштабах, сопоставимых с худшими проявлениями коммунизма и фашизма (подавляющее большинство их жертв составляли ни в чем не повинные мусульмане). Они проповедуют физическое истребление меньшинств - например, гомосексуалистов, евреев, и даже членов других мусульманских сект. Они считают, что смерть при любых обстоятельствах лучше, чем жизнь - и готовы забрать с собой в могилу как можно больше тех, кто с ними не согласен.

Именно из-за того, что эта философия крайне опасна, мы не можем позволить себе отрывать ситуацию от контекста. Мы должны понять факторы, придающие джихадизму такую привлекательность в глазах молодежи - иначе нам никогда не удастся его обуздать. Он не является неотъемлемой частью мусульманской религии. В стабильных, процветающих исламских странах, вроде Турции, или среди мусульманского населения Европы и Америки джихадисты - редкое явление. Нет, джихадизм - это вирус, распространяющийся в условиях нищеты, унижения и жестокости.

Однако правительства наших стран едва приступили к длительному процессу переориентации внешнеполитического курса для устранения этих причин джихадизма. Они по-прежнему поддерживают бойню, развязанную Путиным в Чечне. Они по-прежнему поддерживают и вооружают Ариэля Шарона, хотя тот укрепляет систему еврейских поселений на Западном берегу. В Центральной Азии они создают новый вариант Ближнего Востока, с коррумпированными союзниками-тиранами и измученным населением, от отчаянья переходящим на сторону исламо-фашизма.

Раз уж нам предстоит долгая и опасная борьба с джихадизмом, пора начинать тушить пожары, питающие людскую ярость. Лишь после удовлетворения этих законных претензий - когда станет ясно, что джихадисты борются не за справедливое дело - наши лидеры смогут добиться единодушия в борьбе с остатками исламского фундаментализма. Большинство джихадистов не сложат оружия и после того, как мы устраним проблемы, вызывающие беспокойство у западных либералов. Многие их требования просто невозможно удовлетворить, не отказавшись от наших собственных ценностей.

Возьмем, к примеру, джихадистов, захвативших в начале сентября французских гражданских лиц в Ираке. Они пытались заставить избранное народом правительство Франции снять запрет на ношение мусульманских платков в школах страны. Их требования противоречат принципам светского государства и демократии. Неужели кто-то думает, что их можно умиротворить? Или возьмем иракских джихадистов, взявших на этой неделе в заложники Кеннета Бигли. Среди прочего, они требуют освободить специалиста по химическому оружию, работавшего на Саддама Хуссейна. Как можно ответить на это требование - желание восстановить режим Саддама Хуссейна? Только пулей. Так вот: называйте их сторонниками Саддама, называйте их чудовищами. Только, пожалуйста, не усугубляйте идиотизм нашей эпохи, называя их "террористами".

 

Они были "террористами". С 1991 г. российские военные убили более 40000 чеченских детей.

 

Достаточно посмотреть на некоторые события современной истории, чтобы понять, насколько глупо это звучит. Когда СССР рухнул, чеченский народ захотел обрести независимость от России - страны, которая угнетала его более ста лет. У них собственный язык, своя культура, их требования о независимости имеют под собой все основания, но путь к выходу для чеченцев был наглухо перекрыт. Чечня - важный источник нефтегазовых ресурсов в регионе, и ни одно российское правительство не соглашалось ее "отпустить". Поэтому чеченцы развязали кампанию ограниченного насилия. В ответ Россия сравняла Чечню с землей. В ходе войны четверть ее населения просто "исчезла".

 

Если бы Путин действительно хотел предотвратить теракты против гражданского населения России, он вывел бы из Чечни своих солдат-убийц и предоставил ей независимость. Но он этого не делает, потому что явно ценит нефть и газ - и свою репутацию "крутого парня" - гораздо больше, чем человеческие жизни.