HT> Сбор: 1 331 655.
HT> Вывоз: 240 545
HT> Вывоз пшеницы в 1911 году из РИ - это 18% от производства в РИ.
HT> И это - одна десятая собственного производства ряда государств Европы.
Вай-вай-вай, беда-беда.
Обшибся, не туда глаза посмотрели, извиняюсь.
Нэ так всё было, савсэм не так!
1911 год, пшеница, тысячи пудов.
Сбор.....936 208 (я выше взял цифру за 1912 год вместо 1911)
Вывоз....240 545 (тут правильно)
Вывоз пшеницы в 1911 году из РИ - это 25% от производства в РИ. ЧЕТВЕРТЬ!!!
И это всего одна десятая собственного производства ряда государств Европы.
Да, Россия кормила пол-Европы, канешна-канешна.
А еще есть такая книжка, "Без хлеба. Очерки русского бедствия (Голод 1898 и 1911-12 гг.) А.С. Панкратов Издание В.П. Португалова, Москва, 1913."
Опаньки, оказывается в 1911-12 годах был голод.
Интересно-интересно, откроем страницы 51-55:
Она рассказывала, что лошади у нихъ идутъ уже но 4 рубля. Крестьяне боятся оставлять ихъ на зиму—„все равно издохнуть съ голода" — и продаютъ. Теплая одежда заложена за хлѣбъ въ Самарѣ. Земля идетъ нипочемъ. Девятнадцатидесятинный надѣлъ про даютъ за 300-400 рублей. Это выходить меньше, чѣмъ да 20 рублей десятина. — До голода у насъ не знали о законѣ 9-го іюня...Может быть, и знали, но жили все-таки міромъ. А теперь мужикамъ сказали въ волости, что они могут продать надѣлы. Они плачут и продают. Что идетъ у насъ сейчасъ въ сслахъ, — страсть! Укрѣпляютъ за собой надѣлъ и спускают за безцѣнокъ. Навек ни щими остаются... Пріѣхалъ къ намъ хохолъ изъ Екатеринославской губерни, созвалъ народъ на сборню и говорить:
— Кто желает продать души? Покупаю.
Сразу записалось 132 человѣка. Крикомъ-кричатъ,а продаютъ.
Гусей, утокъ, куръ обозами отправляли въ городъ, брали за нихъ, что дадут. Корова, стоящая 60 рублей, продавалась за 12, да и эту цѣну напросишься,— никому не нулшы тощія коровы. По теперь многимъ уже и продавать нечего. Бабы воют... Детишки,- знамо, маленькія, глупыя— хлѣба просят , а где взять? Была свинья у моей сосѣдки, хотѣла продать— никто не берет. Зарѣзали да безъ хлѣба и съѣли. А мужикъ, мужъ ея, „съ испугу" залѣзъ на печку да и лежал дня два внизъ лицомъ, молча, какъ нѣмой... 80-лѣтній старикъ намедни пришелъ, улалъ на колѣни и просить: „Дай, Христа ради, кусокъ хлѣба!
Вечеромъ теперь темно въ деревняхъ, не зажигают лампъ, не на что керосина купить. Захож у я какъ-то къ сосѣду, спрашиваю. „Где жена? Ушла,— говорит,— Христа ради просить, вечеромъ-то не такъ стыдно"... А мужикъ, между тѣмъ, трезвый работящий. Говорить, а у самого слезы на глазахъ..!
- - -
Вспомнила еще одинъ случай. У одного крестьянина 14 человѣкъ семьи. Ѣсть имъ нечего: съ семи десятинъ запашки получилъ пять пу-довъ тощаго зерна. „Лишній" скот продалъ. Остались двѣ лошади, продавать ихъ жалко. Ему давали 9 руб. за пару, а у него 4 сына работника. „Какой же я хозяинъ буду безъ лошадей", — говорилъ онъ. Рѣшилъпродать половицу земельнаго надѣла, приходить къ богачу и Христомъ-Богомъ молить купить: „Сдѣлай божескую милость!" Три дня умолялъ. Наконецъ, тот „смилостивился".— „Ну, такъ и быть,— выручу". Икупилъ у него 9,5 десятинъ за 150 дуб.
- - -
Неужели никакой помощи?— спрашиваю я. __А общественный работы? Эти работы— одно горе. Прежде всего, далеко не всѣ голодающие ими заняты. Потомъ на работы предпочитают брать съ лошадыо, а безлошаднымъ отказывают. Обстановка работы ужасная: гдѣ-нибудь среди степи, за 8— 10 верстъ отъ жилья, въ грязи, въ стужѣ... У мужиковъ теплой одежды нѣтъ, а приходится жить и работать въ холодѣ. Несчастные тощія клячонки ихъ еле тащ утъ тачку съ землей. Часто на дорогахъ валятся и издыхают. Обезумѣвшій отъ горя и страха мужикъ возвращается домой безъ лошади...
Ау, булкохрусты!
Вылезайте, скучно без вас.