Мы привыкли считать, что Южная Корея — процветающая и открытая миру страна, а Северная Корея — непредсказуемое государство-отшельник, однако всё не так однозначно. Южная Корея появилась на карте как одна из беднейших стран Азии, управляемая чередой диктаторов, в то время как Северная Корея развивала экономику и привлекала перебежчиков с Юга.
История двух стран представляет собой столь же печальный, сколь и поучительной опыт неразрывной близости и непримиримой вражды некогда единого народа, разделенного 38-й параллелью.
КНДР по-прежнему остается самой закрытой страной мира. Ее компьютеры подключены к национальной интранет-сети Кванмён («Огороженный сад»), которая не связана с глобальным Интернетом и доступна лишь небольшому проценту населения. Шмидт хотел выяснить, как именно режим использует Интернет, и сравнить это с Китаем, который установил строгие правила в отношении Google и других продуктов компании. Его открытия многое прояснили: оператором национальной 3G сети является египетская компания Orascom с крошечным пулом IP-адресов, которые соответствуют набору правил, используемых компьютерами для маршрутизации данных в Интернете. Пхеньянский университет науки и технологий использует один из 1024 IP-адресов глобальной сети Интернет, зарегистрированных в стране. Все, кто имеет доступ в Интернет, находятся под пристальным наблюдением.
В отличие от Южной Кореи, одной из самых интернетизированных стран мира, где почти всё население пользуется смартфонами, у северокорейской элиты мобильные телефоны появились лишь в 2002 году. К 2012 году число абонентов сотового оператора Kotyolink — совместного предприятия Orascom, KoreaPost и TelecommunicationsCorporation — перевалило за миллион; к 2015 году в стране с населением около двадцати пяти миллионов человек насчитывалось более трех миллионов пользователей 3G сети. Благодаря растущему числу трансграничных спекулянтов и контрабандистов жители Северной Кореи получили доступ к контенту из Китая, в основном через USB-накопители. Многие из тех, кто бежал в Южную Корею, теперь могут общаться со своими семьями на Севере по мобильным телефонам, переданным контрабандой через посредников. Хотя Шмидт и не поднимал эти вопросы, он заметил, что цифровая революция в КНДР осуществлялась новым поколением грамотных компьютерных специалистов, имеющих доступ к электронным библиотекам, а также операционной системе под названием Red Star и веб-порталу Naenara («Наша страна»). Хотя Шмидт и его команда понимали, что обучение таких кадров программированию может привести к появлению целого поколения хакеров, их целью было донести до людей ценность доступа к технологиям, которые не только помогут автоматизировать производство, но и улучшат репутацию КНДР за рубежом.
В ходе встречи с госсекретарем США Мадлен Олбрайт Ким Чен Ир, к изумлению всех присутствующих, попросил у нее адрес электронной почты. К тому моменту северокорейские ИТ-компании уже некоторое время разрабатывали программное обеспечение для банков на Ближнем Востоке, приложения для производителей мобильных телефонов и даже видеоигры для японских и южнокорейских компаний.
Хотя санкции и запрещают поставки в КНДР таких американских продуктов, как iPhone, северокорейские программисты при содействии европейских предпринимателей создали ИТ-венчурные компании, наподобие Nosotek, для разработки платформ для компьютерных игр и других программ. Шмидт и его команда выяснили, что несмотря на нехватку компьютерных классов и центров информационных технологий, целое поколение молодых северокорейцев учится программированию; самых талантливых отправляют в Индию и Китай для оттачивания мастерства. Во время ежегодных массовых игр пропагандистские плакаты теперь называют залогом будущих успехов не рабочих, а автоматизированные станки с ЧПУ (числовым программным управлением). Так что желающих изучать языки программирования (например, Linux) в ведущих вузах страны очень много. В целом северокорейские студенты ничем не отличаются от студентов колледжей из Южной Кореи или США: они играют в видеоигры, слушают музыку в Интернете и читают электронные книги в онлайн-библиотеках.
Так что желающих изучать языки программирования (например, Linux) в ведущих вузах страны очень много.
Журналисты попросили Путина прокомментировать ситуацию с дискуссией на Западе относительно возможной отправки северокорейских добровольцев на Украину для участия в спецоперации.
«Хочу сказать, что это чушь полная. Я пару дней назад сказал, что у нас уже мужчины наши, воины наши подписали контракты с Вооруженными силами Российской Федерации [в количестве] 270 тыс., но это уже были данные устаревшие. Сегодня утром доложили: 300 тыс. контрактов подписано людьми», — сказал глава государства.
Ведущий научный сотрудник Университета Кунмин в Сеуле Федор Тертицкий — о пункте про военную помощь в новом договоре между Россией и КНДР:
«Часть, которая говорит об обязательствах совместной обороны в случае нападения на одну из сторон, почти буквально повторяет текст советско-северокорейского соглашения 1961 года. Это явно не случайно. Месседж очень четкий: мы восстанавливаем союзные отношения, говорят Москва и Пхеньян, которые у нас были в 1961 году. И самая важная там фраза: «В случае, если одна из договаривающихся сторон подвергается вооруженному нападению со стороны какого-либо государства или коалиции государств и окажется таким образом в состоянии войны, то другая договаривающаяся страна немедленно окажет военную и иную помощь всеми имеющимися в ее распоряжении средствами». Эта фраза буквально повторена в нынешнем договоре 2024 года.
Уже очень скоро Советский Союз этот договор начал тяготить — из-за опасений, что Ким Ир Сен может развязать вторую Корейскую войну. Насколько я знаю, Политбюро [ЦК КПСС] думало, что в случае, если Ким Ир Сен поведет себя совсем нагло, то Северной Корее можно будет заявить, что этот договор только оборонительный, а вы, товарищи, начали агрессивные действия, поэтому помогать вам мы не будем. Этот договор 1961 года окончательно заменили в 2000-м при раннем Путине договором о дружбе и добрососедстве, в котором как раз этого пункта о военной помощи не было, и во многом это было довольно пустое соглашение.
С точки зрения Сеула то, что произошло сейчас — это очень плохо. О возможной реанимации такого союзного соглашения говорили и здесь, и в Токио в качестве наихудшего сценария. Сеул на протяжении очень долгого времени пытался Советский Союз, а потом Россию «оттащить» от КНДР. Какое-то время казалось, что это получается и что Россия больше на стороне Южной Кореи, чем Северной. А потом началась [СВО], и все посыпалось».
Речь идет о пересмотре отказа Сеула от передачи Киеву летального оружия, уточнил он.
«Правительство выражает серьезную обеспокоенность и осуждает подписание соглашения о всеобъемлющем стратегическом партнерстве между Северной Кореей и Россией, которое направлено на укрепление взаимного военного и экономического сотрудничества», — сказал Чан Хо Джин на брифинге.
Он подчеркнул, что любое сотрудничество, которое прямо или косвенно способствует военному усилению КНДР, является нарушением резолюций Совета Безопасности ООН, и пообещал принять соответствующие меры.
«О конкретных мерах будет объявлено позже, и будет интересно посмотреть, как ответит Россия, а не раскрывать заранее наши планы», — отметил советник президента.
Министр иностранных дел России Сергей Лавров заявил, что в четвертой статье договора о помощи в случае агрессии против одной из сторон речь идет об «исключительно оборонительной позиции». «Если кто-то видит в этом некие неправомерные устремления, против этой статьи можно возражать только тем, кто планирует агрессию в отношении КНДР или Российской Федерации», — сказал Лавров.
Договор о стратегическом партнерстве был подписан во время визита Владимира Путина в КНДР. Он заменил ряд соглашений, в том числе Договоры о дружбе.
Законодательство Южной Кореи запрещает поставлять оружие в зоны боевых действий. В декабре прошлого года Минобороны страны опровергало передачу оружия и боеприпасов Киеву и подчеркивало, что поставляет лишь гуманитарную помощь и военное оборудование.