Новости из ИГИЛ

Позабытая угроза

Как экстремисты, организовавшие теракт в «Крокусе», могут быть связаны с «Исламским государством»* и что им нужно от России //  monocle.ru

 

ИГИЛ после разгрома в 2015 году прошло трансформацию. В частности, меняется их тактика. Как указывает независимый исследователь международного терроризма из Египта Мунир Адиб, стратегия нового халифа основана на проведении молниеносных операций, которые планируются на основе тщательно разведанной информации. Это позволяет выматывать местные и международные силы безопасности, отвлеченные на украинский конфликт.

Руководство ИГИЛ вовсю пользуется последствиями конфликта между США и Россией: в Сирии, как отмечает исследователь, численность российских войск сократилась, как и американских. Кроме того, ИГИЛ пользуется разладом между Россией и западными странами, которые прежде координировали свою работу в сфере противодействия терроризму, но в последние два года практически прекратили общение.

Что касается других регионов, в частности европейских стран, то можно отметить изменение тактики террора. Прежде крупные атаки осуществлялись силами самих радикальных исламистов, готовых буквально на все. Сейчас же исходя из анализа предотвращенных в Европе терактов специалисты ООН сделали вывод, что теперь ИГИЛ в основном вербует местных жителей, хотя у них и нет такой подготовки, как у настоящих боевиков.

Как рассказал «Моноклю» руководитель Центра изучения афганской политики Андрей Серенко, ИГИЛ — очень творческая организация, и она умеет адаптироваться к той среде, в которой планирует совершить теракт. «Одно дело совершить теракт в Брюсселе или в Париже. Другое — в Афганистане, или в Сирии, или в Иране. В зависимости от того, какая это страна, они работают с тем материалом, который есть. В Париже раньше легко можно было использовать в качестве исполнителей людей с опытом либо идейно мотивированных. То есть тех, которые, например, повоевали в Сирии, ездили на джихад в Иран или хотя бы побывали где-то в Турции, прошли какое-то обучение и так далее. В Европе до недавнего времени было достаточно либеральное законодательство, и этих людей не преследовали, пока не возникли сложности с терактами. Российская ситуация другая. У нас всегда был жесткий режим безопасности. Те люди, которые ездили в Сирию, в Ирак, в Афганистан и в Пакистан, все стоят на учете, если вообще они на свободе. И поэтому просто так разгуливать по стране профессиональным джихадистам, имеющим боевой опыт и опыт успешных командировок куда-то, и при этом уцелевшим, — я себе слабо такое представляю».

Игиловцы всегда работают на стыке конфликтов и вбивают клинья на межрелигиозной почве, например между суннитами и шиитами. Радикалы совершают теракты и в Рамадан, и даже по пятницам: достаточно посмотреть на статистику терактов в том же Афганистане

Именно поэтому, по словам Серенко, в России радикальные исламисты используют не идейную, а материальную мотивацию: попросту говоря, вербуют конечных исполнителей, не успевших засветиться в базах российских спецслужб, за деньги.

 

Джихадисты в принципе не признают никакие другие страны и их правительства, поскольку, с точки зрения радикальных исламистов, все они живут неправедно. Неверными считаются абсолютно все, кроме непосредственно радикалов-салафитов, в первую очередь «люди книги» (христиане, иудеи) и другие мусульмане, в частности шииты. В этом контексте Россия также выступала мишенью и «направлением работы», а на нашей территории у «Исламского государства», как и у «Аль-Каиды», существуют виртуальные вилаяты.

После начала военной операции в Сирии Россия стала для радикалов из «Исламского государства» одной из главных целей наряду с США и Европой. Возможно, свою лепту внесла и помощь в борьбе с исламистами российских частных, а затем и официальных военных инструкторов, оказанная ряду стран в Африке.

В то же время после разгрома группировки в Сирии и Ираке террористы перешли на сетевое подпольное существование и сконцентрировались в основном на локальных противостояниях. В Афганистане филиал ИГИЛ формально существует с 2015 года. Ряд повстанческих группировок, состоящих как из бывших пакистанских талибов, так и из исламистов, изгнанных из других стран, присягнул на верность «Исламскому государству», образовав ИГИЛ-К*, или «Вилаят Хорасан». Он раскинулся на землях Афганистана, Пакистана и Кашмира.

Это самая крупная афганская группировка экстремистов. Общее число боевиков может составлять, по разным оценкам, от двух до шести тысяч человек, хотя ряд исследователей считает, что их намного больше: так, по данным источников Центра изучения афганской политики, их может быть не менее 25‒30 тысяч человек. Сопротивление им оказывают талибы, взявшие власть над большей частью страны после ухода американских войск. Впрочем, результативность этой борьбы, судя по оценкам экспертов, опрошенных «Моноклем», сомнительна.

Почти все последние громкие теракты на территории Афганистана — дело рук «Вилаята Хорасан», включая подрыв смертника у российского посольства в Кабуле в сентябре 2022 года, в результате которого погибли два сотрудника посольства и шесть представителей движения «Талибан»*. Стоит также отметить, что в некоторых случаях ответственность за теракты может брать на себя головная организация, размещая информацию на своих ресурсах, а в других лишь местный филиал через свои каналы пропаганды. Связано это, опять-таки, с сетевой структурой организации.

 

Тонкости террора

Исламский терроризм — одна из главных угроз, стоящих перед Россией и другими постсоветскими государствами, об этом Николай Патрушев, секретарь Совета безопасности Российской Федерации, говорил еще в 2015 году. В ту пору на стороне ИГ воевало около двух тысяч граждан России, а русский язык считался языком межнационального общения в среде боевиков, значительная часть которых была выходцами с постсоветского пространства из стран Центральной Азии.

В недавнем докладе ООН о деятельности ИГ сказано, что за последний год филиалу ИГИЛ в Афганистане удалось завербовать ведущих боевиков из «Джамаат Ансарулла»*, экстремистской исламистской группировки в Таджикистане, а также других боевиков в центральной части Таджикистана. Для вербовки была создана целая сеть каналов в Telegram и на других платформах.

 

Таджикистан имеет протяженную общую границу с Афганистаном (почти 1400 км), где в последние годы, после ухода западной коалиции, наступил «санаторно-курортный» режим для всех без исключения джихадистских групп, рассказал Андрей Серенко. По его словам, для игиловцев и Афганистан, и постсоветские страны Центральной Азии представляют особый интерес ввиду молодости населения (в частности, в Афганистане 80% населения моложе 30 лет) и его бедности. «Это прекрасное место для вербовки джихадистов: молодые и нищие — то, что нужно! Еще и не слишком образованные. Если говорить о тех, кто едет в трудовую миграцию, то с ними можно работать, используя их отрыв от корней, от семей, от привычной среды, от контроля местных правоохранительных органов и муфтиев, и так далее. Их легко обрабатывать, убеждать в том, что в России их обирают потому, что ты истинный мусульманин, а они кяфиры».

Одна из целей, которую могли ставить перед собой организаторы теракта в «Крокусе», — вбить клин между Россией и Таджикистаном. «Во время праздника Рамадан столкнуть мусульман и православных, поднять антимусульманскую, антитаджикскую истерию, попытаться раскачать внутриполитическую обстановку в России, внести раскол между властью, прежде всего президентом страны, и народом», — считает Николай Плотников.

 

Сейчас перед «Исламским государством» стоит задача триумфального возвращения на земли, которые оно считает своими. Для любой террористической организации теракт — это, по сути, часть бизнеса, объясняет Серенко. «Теракт — это реклама для них, демонстрация их возможностей. Это инвестиции, благодарная публика, рост числа желающих присоединиться к ним. Те, кто прежде ничего не слышал о них, теперь знают. Это привлечение потенциальных спонсоров, попытка показать, что “Исламское государство” сегодня переживает второй подъем. Мы в силу разных причин какое-то время ими не интересовались: сначала это была пандемия, затем — кризис на Украине, гибридная война Запада и России, перед этим — вывод американских войск из Афганистана».

По мнению Серенко, обращает на себя внимание то, что теракт в «Крокус сити» готовился очень тщательно. «Как минимум предварительно была сделана очень качественная разведка местности и объекта, которая позволила максимально упростить задачу для исполнителей. Интересны не только те, кто убивал людей, но и кто планировал эту атаку. Я думаю, это будут совершенно другие люди, которые сейчас лично для меня представляют гораздо больший интерес, потому что планирование было безупречным. Подозреваю, что изучение этого объекта и планирование шло несколько месяцев, как минимум. А что касается исполнителей, важно, что были подобраны люди, которые, с одной стороны, мотивировались деньгами, не классические джихадисты, а с некой религиозной основой. А во-вторых, они не проходили по учетам российских спецслужб».

Кроме того, отметил Андрей Серенко, период боевого слаживания этой группы был минимальный — не больше месяца. Этого, конечно, недостаточно для профессионалов, для какой-то еще более масштабной акции, но вполне хватило для того, чтобы убить больше сотни людей. Если бы срок подготовки был больше, спецслужбы могли бы вычислить их. Кстати, в той же Европе террористы перешли к тактике быстрых терактов, схожей с теми приемами, которыми пользуются в том числе «колумбайнеры»*. Как рассказал «Моноклю» исламовед Роман Силантьев, заведующий лабораторией деструктологии МГЛУ, в последнее время теракты делают максимально простые. «Исполнителей быстро набирают по интернету, первых попавшихся. Выдают им оружие, достаточно простое, бензин, чтобы поджечь, и пусть они атакуют то, что получится. Торговый центр, концертный зал, метро в час пик — где проще это сделать».

 

С этой точки зрения еще предстоит разобраться, какую роль в подготовке теракта играла Турция. Спецслужбы этой страны уже провели серию задержаний по следам теракта в Москве, а официальный представитель правящей Партии справедливости и развития Омер Челик прямо заявил, что эта атака была бы невозможна без поддержки разведки какого-либо иностранного государства: У подобных акций всегда есть спонсоры. Есть лобби, которые хотят продолжения конфликта на Украине».

Турция стала своеобразным хабом для тысяч сторонников ИГИЛ, которые не попали бы иным способом на территорию «Исламского государства». Как пояснил Андрей Серенко, Анкара придерживается, скажем так, гибкой политики в отношении ИГИЛ. «В Турции, с одной стороны, к угрозе радикального исламизма относятся очень серьезно. Но с другой стороны, они пытаются использовать их, как использовали ИГИЛ еще десять лет назад. В частности, они не только вели с ними бизнес, торговлю, покупали у них нефть, но и помогали террористам в ту пору, пока они воевали с Асадом. Но потом ситуация изменилась, и когда те же игиловцы стали приезжать в Турцию, им уже стали щемить хвосты».

Радикальная исламистская среда, подвергшись глобализации и коммерциализации, породила своеобразный рынок террористических услуг, как охарактеризовал это явление ливанский генерал Наджи Малаеб. По этой логике обратиться к соответствующим наемническим структурам с целью раскачать ситуацию в том или ином регионе могут влиятельные игроки, обладающие соответствующими возможностями.