Российская экономика-2020

Маятник возможностей: почему развивать экономику придется бизнесу, а не государству

Рыночная экономика означает, что бизнес сам должен залатать созданные санкциями дыры. Российский бизнес справился с этой задачей очень неплохо. Государство заняло все командные высоты в российской экономике, но развивать ее придется бизнесу, считает //  www.forbes.ru

 

Именно тогда, в начале нулевых, возникла конструкция из трех бизнес-ассоциаций, когда к РСПП («профсоюзу олигархов») добавились «Деловая Россия» и «Опора» как представители нового малого и среднего бизнеса. И у всех этих ассоциаций были возможности воздействия на законодательный процесс. Конечно, не такие по технике и результатам, как в 1990-е, что, может, и хорошо, но переговорная сила у бизнеса была.

Стоит вспомнить, что в этот период, кроме бизнеса и государства, в России существовало и активное гражданское общество. Это создавало довольно важный фон для всех дискуссий и обеспечивало как дополнительную маневренность для бизнеса, так и некоторые дополнительные риски. Неслучайно именно тогда, после «дела ЮКОСа», появилось понятие «социальной ответственности» бизнеса в виде спонсорства со стороны крупных компаний, которые странным образом закрывали те статьи расходов, которые обязан был бы закрывать государственный бюджет. Часто это был не свободный выбор компании, а фактически дополнительный налог.

К следующему рубежу система подошла в 2014 году. Еще до этого, после выхода из кризиса 2008−2009 годов и нескольких лет восстановительного роста, возник чисто экономический вопрос о выборе модели развития. Экономисты соглашались в том, что рост должен идти за счет инвестиций. Но каких? Если частных, то надо развивать институты либерального государства, и такая цель декларировалась правительством Дмитрия Медведева. Предполагалось стимулировать приток инвестиций за счет развития судебной системы, защиты прав акционеров.

А если государственных? Тогда нужны совершенно другие институты, планирующие и контролирующие. Или, может, за счет денег населения, у которого на самом деле и был основной массив свободных средств? Тогда нужны институты, которые пользуются достаточным доверием, чтобы деньги населения аккумулировать. Такова была развилка. Выбор был сделан в пользу госкапитализма. Конечно, отчасти это было связано с изменением политического курса после «Крымского решения» 2014 года, но и сама экономика стала эволюционировать в сторону увеличения роли государства. И бизнес вошел в эту систему в качестве младшего партнера.

Теперь государство претендовало на контроль не только над важнейшими источниками ренты, как в нулевые, но и над развитием экономики в целом. Но нельзя сказать, что у бизнеса были связаны руки. Важнейшим на этом этапе развития стал принцип разделения ответственности: бизнес идет на какие-то вложения, если сначала свой вклад вносит государство, возможно, в виде каких-то специальных преференций.

Новейшая фаза в отношениях бизнеса и власти началась в 2022 году, когда российский госкапитализм приобрел особый оттенок, теперь это военно-государственный капитализм. Государство решает задачи, связанные прежде всего с обороной и соответствующими социальными выплатами. Однако роль бизнеса при этом не снизилась, а, как ни странно, возросла. Задача адаптации российской экономики к новым санкциям в 2022 году, а отчасти и в 2023-м, решалась в ситуации выбора между мобилизационной и рыночной моделью, и выбор был сделан в пользу рынка. А рыночная экономика означает, что бизнес сам должен залатать дыры, созданные санкционными войнами. Российский бизнес справился с этой задачей очень неплохо.

 

В России, вероятно, разворачивается «революция зарплат», к которой привел «фактор СВО», об этом пишет сотрудник Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования Дмитрий Белоусов. На это обратило внимание бизнес-издание Forbes.

Революция зарплат неизбежна: почему компаниям в России не хватает сотрудников

В России, вероятно, происходит «революция зарплат» и сыграл в этом роль «фактор СВО», говорится в отчете Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования. Высокие выплаты ушедшим на фронт «автоматически задают ориентир для рынка тр //  www.forbes.ru

 

«Довольно высокие выплаты добровольцам автоматически задают ориентир для рынка труда. И нет сомнений, что после завершения СВО этот фактор сохранится: военнослужащие, получавшие 200 тысяч рублей в месяц и более, просто не будут возвращаться на „старые“ рабочие места за 50- 60 тысяч рублей в месяц и будут, очевидно, искать работу, соответствующую своему новому социальному статусу», — пишет Белоусов. Он считает, что отсутствие «дешевого труда» станет «мощным стимулом» для технологической модернизации российской экономики.

Дмитрий Белоусов — это не просто экономист, это брат первого вице-премьера Андрея Белоусова, фактически второго человека в правительстве после Михаила Мишустина, который отвечает за экономический блок и реализуемую им политику.