Состояние высшего образования в РФ

Главное в образовании — учитель

Качество педагогического корпуса — определяющее звено любой системы образования. Это гораздо важнее, чем разделение образования на бакалавриат и магистратуру, считает ректор Национального исследовательского ядерного университета МИФИ Владимир Шевченко //  expert.ru

 

И я разделяю известную точку зрения о том, что в любой образовательной системе первичен акт взаимодействия наставника и ученика. Это касается и учителя в средней школе, и профессора в университете. Именно из этого акта рождаются те плоды образования, которые, собственно, мы считаем успехом, ведь успех любой образовательной системы — это прежде всего успех тех людей, которые через нее прошли, выражающийся в разных формах. Несомненно, в советской средней и высшей школе было огромное количество талантливых, мотивированных, профессиональных педагогов. А в какую организационно-методическую форму это упаковано, какова продолжительность обучения, последовательность и содержание курсов — это, конечно, тоже очень важно, но все равно вторично.

К сожалению, за постсоветские годы у нас в образовании подчас форма стала превалировать над содержанием. И мы стали больше внимания уделять тому, как оформлены документы, чем тому, кто и как работает с живым учеником. Я считаю, что качество педагогического корпуса — определяющее звено любой системы образования.

 

Мы помним эпоху, когда у нас во всех вузах открывалось обучение на экономистов, менеджеров, бухгалтеров и так далее, что в условиях создания новой экономики, наверное, имело какое-то оправдание, но в результате мы потеряли целый слой людей моего поколения для научно-технической сферы нашей страны. И я думаю, что наступающий новый этап в нашем образовании должен, во-первых, вернуть высокий социальный статус и авторитет учителю средней школы и профессору университета, а во-вторых, обеспечить разумный баланс между объективными потребностями нашей экономики, запросами обучающихся и возможностями образовательной системы.

Болонская система не сильно повлияла на подготовку специалистов

 

Тут надо еще вспомнить, что при создании Болонской системы центральную роль играла идея мобильности, подразумевавшая, что по окончании бакалавриата в одном вузе человек может поступить в магистратуру другого вуза. Это имеет смысл, когда у вас достаточно однородная университетская среда. В российских реалиях это не так. В начале 2000-х у нас в стране было больше полутора тысяч организаций высшего образования. И значительная часть вузов представляла собой просто конторки по выдаче дипломов, не подкрепленных никаким содержанием. За последние двадцать лет была проделана большая работа по «санации» нашего образовательного пространства, но даже сейчас в России больше 600 государственных и негосударственных вузов. Не секрет, что они сильно отличаются по уровню. Не хочу никого обидеть, но ясно, что далеко не все обладатели диплома бакалавра смогут успешно учиться в магистратурах по их или, тем более, по смежным специальностям в других, более сильных вузах — просто потому, что между вузами существует большой разрыв в качестве образования, который начинается с разрыва при наборе абитуриентов. В этом аспекте Болонская система в наших реалиях оказалась, я бы мягко сказал, половинчатой.

 

— Недавно я брал интервью у проректора Санкт-Петербургского политехнического университета Петра Великого Алексея Боровкова. Он выступает за систему высшего образования по системе «2 + 2 + 2», когда студент, отучившись два курса, на которых изучаются базовые, фундаментальные дисциплины, имеет возможность, подумав о своем будущем, уточнить траекторию обучения и на следующие два курса изменить ее в рамках укрупненных групп специальностей, а еще через два года он уже окончательно выбирает направление обучения, при этом законченным является образование в течение шести лет. Все остальное — это все-таки как бы незаконченное высшее образование. У меня сложилось впечатление, что Фальков, выступая на совещании ректоров, высказал примерно те же идеи...

— Двигаясь от шестилетнего обучения к обучению «бакалавриат плюс магистратура» — «4 + 2», а потом еще разбивая бакалавриат — «2 + 2», мы в пределе этого процесса получим то, что называется индивидуальной образовательной траекторией. Другими словами, каждому студенту в зависимости от того, какими знаниями, навыками, компетенциями он хочет обладать на выходе и какие у него есть исходные данные, не только с точки зрения формальных баллов, но и с точки зрения его психофизического профиля, мы в идеале сможем построить уникальную образовательную траекторию, которая наиболее эффективным образом приведет его к желаемой цели.

С ряда точек зрения это очень привлекательная модель. Однако, во-первых, далеко не все студенты знают и могут сформулировать, чего они хотят. Во-вторых, в процессе этого движения они могут осознать, что на самом деле хотят совершенно другого, чем им казалось на основе их детских представлений, часто очень наивных, о том, как устроена та или иная сфера деятельности. Вообще, все это парадоксальным образом возвращает нас к модели средневековых университетов, когда знавший латынь студент мог прослушать курс у одного профессора в Сорбонне, а на следующий семестр пойти слушать другой курс в университет той же Болоньи. В этом смысле индивидуальная образовательная траектория — это некая реинкарнация, так сказать, этих образовательных практик пятисотлетней давности, но уже на современном цифровом уровне. Я думаю, что по этому пути в той или иной форме будет идти и отечественная, и вся мировая образовательная система. В России есть консорциум индивидуальных образовательных траекторий ИОТ, в рамках которого мы, наряду с другими университетами, которые входят в этот консорциум, работаем с компанией CUSTIS и ее платформой Modeus.

Главная тонкость этого подхода, на мой взгляд, — фигура того человека, того наставника, который выступает старшим товарищем конкретного студента, помогающим ему в навигации в этом очень сложном пространстве.

 

Потому что если мы встанем на ту точку зрения, что это личная ответственность самого студента, он должен сам решать, чего он хочет, и помогать ему не надо, то мы получим большой процент людей, которые будут двигаться по этому пространству квазислучайным образом и на выходе научатся, по Пушкину, «понемногу чему-нибудь и как-нибудь». Есть яркие примеры успешных людей с такой образовательной биографией — скажем, Стив Джобс. Но вряд ли вы захотели бы лечиться у такого врача.

 

— Одно время была популярна концепция университета 3.0, которая предусматривала сочетание образования, науки и бизнеса. У нас были университеты, увлекавшиеся такой концепцией.

— У нас это иногда называют треугольником Лаврентьева, такая есть терминология. Это история про взаимоотношения университета с внешним миром. Прежде всего с реальной экономикой, с индустриальными партнерами.

Большинство университетов в нашей стране существует в рамках традиционной модели, когда основная функция университета — быть поставщиком кадров для рынка труда. А с другой стороны, индустрия может заказывать университету научно-исследовательские работы, если по каким-то причинам полагает, что этот университет выполнит их лучше, чем, скажем, академический институт.

Есть другая, гораздо более редкая схема — когда университет ориентирован на подготовку не отдельных специалистов, а проектных команд для крупного индустриального партнера в рамках каких-то его больших проектов.