Членкор металлург Емельянов, "О времени, о товарищах, о себе", 1968.
Вообще очень интересные и поучительные у него воспоминания - от немецких реалий заводов Круппа до советских.
Некоторые штрихи эпохи индустриализации.
Я уже писал, что при заводе был выстроен большой жилой поселок и особой остроты жилищный вопрос не представлял. Однако жильем все же приходилось много заниматься. В те годы многие рабочие отказывались идти в большие каменные дома. В квартиры, расположенные на первых этажах, еще шли, но поселиться выше многие наотрез отказывались.
— Куда же это я поросеночка-то поселю? Ну, сам-то еще туда-сюда, на третий этаж заберусь, но как с поросенком-то быть?
Почти во всех дворах выстраивались сараи, в которых жильцы держали самый разнообразный скарб или живность — поросят, кур, а некоторые даже коров.
На завод пришло много рабочих из деревень. Они еще не могли представить себе жизни без привычного занятия — выращивать скот и птицу. Тем более что это было значительным подспорьем к заработку, в особенности у низкооплачиваемых рабочих, не имеющих квалификации. На всех заводах Урала в старое время многие рабочие имели свои небольшие хозяйства. В 1929 году, когда я впервые попал на небольшой уральский заводик Пороги, я еще застал этих полурабочих-полукрестьян. Почти все они держали скот — и не только коров и свиней, но даже и лошадей. У них были большие огороды и сенокосные угодья.
В те времена даже металлургические заводы во время сенокоса останавливались. Директора заводов не могли ничего сделать, чтобы удержать своих рабочих на заводах, и вынуждены были на время сенокоса прекращать работу даже в основных цехах и производить разного рода ремонтные работы.
Среди рабочих ферросплавного завода также была тяга к земле, многие из них хотели иметь земельные участки, огороды, сады и держать живность. В то время это поощрялось, и наряду с жилищным строительством, которое вел сам завод, недалеко от заводской территории под индивидуальное строительство был отведен значительный земельный участок.
Завод оказывал строителям посильную помощь: выделял автомашины для доставки материалов, отпускал шлак и некоторые другие отходы производства. Но этого было недостаточно. К нам стали поступать сведения, что на индивидуальное строительство текут также заводские материалы, которые были дефицитными и для завода.
...
Летом 1935 года Тевосян, по совету Серго Орджоникидзе, созвал совещание руководящих работников Главспецстали, чтобы поговорить об экономичности работы заводов. Это совещание вылилось в детальный анализ технологических процессов производства и причин высокой себестоимости выпускаемой заводами продукции.
Тевосян поставил перед работниками заводов задачу отказаться от дотации, а для этого значительно снизить стоимость производства. Было внесено много разумных предложений о том, какими путями следует идти к увеличению производительности металлургических печей, прокатных станов, ковочных молотов и прессов.
Много говорилось об излишних потерях металла, простоях оборудования, браке, приводились яркие примеры бесхозяйственности и ошибочных решений и вместе с тем были показаны достижения передовых людей производства и те возможности, которые скрыты на каждом заводе и могут быть использованы для дальнейшего увеличения производства и снижения затрат труда, энергии, материалов.
После этого совещания интерес к вопросам снижения себестоимости продукции значительно поднялся. Мы также стали обращать большее внимание на себестоимость продукции и не ограничиваться только количественной стороной выполнения плана.
Как снизить расход электроэнергии, материалов и труда? Что необходимо сделать, чтобы все механизмы бесперебойно работали? Эти вопросы неизменно стали подниматься на всех собраниях и технических совещаниях.
На производительности труда особенно сильно сказывались длительные простои печей во время их ремонта. Простои вызывались рядом причин, некоторые из них не зависели от завода.
Наиболее пагубными были ограничения в снабжении электроэнергией. Энергетические мощности на Урале развивались более медленными темпами, чем другие виды промышленности. Каждое указание из Уралэнерго о необходимости снизить потребление мощности на десять-двадцать тысяч киловатт вызывало большую тревогу за судьбу плана.
Второй грудной проблемой было обеспечение основными материалами. Запасы руды и кокса на заводе были мизерными. Даже по более чем скромным нормативам, установленным в то время, они могли обеспечить работу печей всего лишь на три-четыре недели.
На заводе Круппа запасы основного сырья — руды и стального лома были вполне достаточны для бесперебойной работы печей в течение шести-восьми месяцев.
В кабинете директора Власова висела большая черная доска, на которой каждое утро работники планового отдела завода писали цифры, характеризующие выполнение плана по видам продукции и состояние с запасами основного сырья. Все могли видеть, что иногда запасы руды или кокса доходили до трехдневной потребности в них завода.
В такие дни все на заводе были охвачены тревогой. Директор непрерывно звонил во все места, выясняя реальную возможность поступления на завод этих материалов, а мне вместе с начальниками цехов приходилось обсуждать вопросы о том, что мы должны будем предпринять в том случае, если на завод вовремя не поступит руда или кокс.
Но на производстве было много также таких помех, устранение которых целиком зависело от нас.
Наиболее крупными из них были брак, о котором я уже рассказывал, и длительные простои оборудования во время ремонтных работ. Затяжной ремонт печей прямо сказывался на выполнении программы. Основные работники завода точно знали, сколько теряется металла за каждый день простоя на каждой печи в отдельности.
Эти потери происходили не только потому, что во время ремонтных работ на печах вообще не производилось плавок, но и потому, что перед остановкой печей на ремонт их производительность снижали, после ремонта на них сразу нельзя было получить большой производительности.
Необходимо было снизить до минимума как время ремонтов, так и их частоту.
По плану, утвержденному главным управлением в Москве, на ремонт больших печей отводилось тридцать дней в году. Печи одна за другой останавливались ежегодно на ремонтные работы. Было подсчитано, что каждый день простоя большой печи приносил ежедневно 40 тысяч рублей убытка. Следовательно, если бы удалось сократить время ремонта на десять дней, завод сэкономил бы 400 тысяч на каждой большой печи. Но как это сделать?
Тем более что даже в запланированные тридцать дней ремонтные работы укладываются далеко не всегда.
Решил посоветоваться с работниками ремонтной бригады. На следующий день собрал совещание и стал излагать кое-какие соображения. Но не успел я докончить своих рассуждений, как меня перебил голос одного из слесарей ремонтной бригады:
— Оно хорошо пахать-то, лежа на печке, да круто заворачивать. Вы пойдите сами, да и сделайте ремонт за двадцать дней, а мы посмотрим, как это у вас получится. Надо знать дело, прежде чем говорить. Печь-то жаром пышет даже через два дня после остановки. Ни к одной детали дотронуться нельзя. Когда работаешь, потом истекаешь. Рубаха коробом стоит. На спине соль выступает.
— А вы подождите, я еще не закончил, — спокойно остановил я крикуна. — Вот если бригада сделает ремонт за двадцать дней, то помимо обычной зарплаты получит премию — сто тысяч рублей.
В уме я прикинул, что из четырехсот тысяч рублей экономии не грех бригаде дать сто тысяч.
Но мои размышления нарушил тот же голос:
— Какой дурак сто тысяч даст?
— Я дам. Подумайте, как сократить на десять дней время ремонта, и скажите мне.
Все молчали. Наконец разговорчивый слесарь как бы за всех ответил:
— Ну что же, за сто тысяч и подумать можно.
Бригада готовилась к ремонту. После разговора ее как будто подменили. Я никогда не видел так интенсивно думающих людей. В обсуждении плана ремонта принимала участие вся бригада ремонтников. Когда я подошел, меня вначале даже не заметили, говорили сразу несколько человек.
— Да разве мы работаем? Больше детали да инструмент ищем.
— Ремонт можно сразу начинать после остановки печи. А чтобы не жарко было, ее нужно закрыть. Соорудить специальную площадку и надвинуть на печь, тогда все, что выше, можно будет ремонтировать.
— Прежде чем останавливать печь, надо сначала изготовить все детали, которые заменять придется, разложить их по порядку — старую снимать, а новую на место ставить.
Тщательно разработанный план ремонта и отлично проведенная подготовка к нему позволили бригаде закончить ремонтные работы за семнадцать дней. Как и было условлено, я распорядился выдать бригаде сто тысяч рублей.
Выдать-то выдал, но потом полгода давал объяснения в самых различных инстанциях. Оказывается, я сразу сделал ряд нарушений: сюда входило и нарушение установленного порядка выдачи премий, и превышение власти, и еще много других прегрешений.
Только вмешательство Тевосяна спасло меня от крупных неприятностей. Но дело было сделано. С тех пор уже никогда никто на ремонт не планировал тридцати дней. А ремонтники почувствовали вкус к поискам путей улучшения ремонтных работ и довели в конце концов простои печей до одной недели в году.
...
Доллар на заводской свалке
Среди прибывших в Златоуст на совещание был немецкий специалист инженер Криц. Во второй половине дня, после обеденного перерыва, совещание по себестоимости было продолжено, и перед его началом к директору завода подошел Криц и сказал:
— Я у вас на заводской свалке нашел доллар.
— Вероятно, рубль, — поправил инженера директор.
— Нет, доллар, — повторил Криц и развернул лежавший в руках сверток. В нем был графитовый ниппель — деталь, соединяющая два электрода.
— За этот ниппель вы заплатили фирме Ачесон в Америке доллар, — продолжал Криц. — Рубли я тоже нашел. Вы знаете, что один магнезитовый кирпич в Германии стоит две марки. Магнезитовые кирпичи мы, немцы, покупаем здесь, недалеко от вашего завода, в Садке. Там находится одно из лучших в мире месторождений магнезита. Когда мы отправляем такие кирпичи с одного завода на другой, то каждый фасонный кирпич заворачиваем в бумагу и пакуем в ящики. А там, на свалке, куда вы выбрасываете заводские отходы, я нашел не только много битого магнезитового кирпича, но даже и целые кирпичи.
У нас в Германии весь битый кирпич используется. Мы его измельчаем и вновь пускаем в дело. Ведь магнезит — превосходный огнеупорный материал, как же его можно выбрасывать? Это большое богатство. Конечно, вы очень богатая страна, у вас все есть. Но почему же вы это богатство не бережете?
Тевосян, слышавший этот разговор, обращаясь к директору, спросил:
— Ну, ты и теперь будешь упорствовать, что не можешь сэкономить полмиллиона в год? Да, если вы только явные потери устраните, уже это одно вам больше полмиллиона экономии даст.
Здороваясь со мной, Тевосян спросил:
— Вы как ферросилиций у себя на заводе получаете?
Я начал было рассказывать, но он перебил меня и сказал:
— Это старый способ. Вот здесь в Златоусте директор завода открыл более простой. Он сеет его. Получает от вас ферросилиций и разбрасывает по всей территории завода. По-видимому, ожидает получить хороший урожай. Так, что ли? — обращаясь к красному как рак директору, спросил Тевосян.
Директор молчал. Найденный на свалке ниппель стоимостью в американский доллар, выброшенный на свалку кирпич и разбросанный по территории завода ферросилиций — все говорило об отсутствии на заводе порядка.
— Так сколько же берешься сэкономить в течение года? Я думал записать тебе полмиллиона, но вижу, что мало. Полмиллиона ты можешь сэкономить не думая. Вот что. Садитесь и хорошенько посчитайте, где и на чем можете сократить расходы, потом мы поговорим.
