Медицина в России — флейм 2018

Так состав крови (густая) регулирует не Европа.а организм человека )

В жару всегда кровь густая.поэтому нужно пить много воды.

Это не повод обвинять персонал.а повод задуматься.сделать спец.анализы и пить лекарства для разжижения крови

угу.. в одной руке густая, в другой нормальная..
в паланге, небось очень сильно жарко.

ченые отделения неотложной кардиологии НИИ кардиологии Томского НИМЦ совместно с коллегами из лаборатории биофотоники Томского государственного университета провели пилотное исследование, результаты которого опубликованы в высокорейтинговом журнале Breath Res (Q2) Borisov A, Syrkina A, Kuzmin D, Ryabov V, Boyko AA, Zaharova O, Zasedatel V, Kistenev Y. «Application of machine learning and laser optical-acoustic spectroscopy to study the profile of exhaled air volatile markers of acute myocardial infarction».

— Для диагностики острого инфаркта миокарда в настоящее время применяют анализ крови. Наша задача — поиск новых способов выявления этого заболевания с целью упрощения диагностики. Мы решили исследовать выдыхаемый пациентами воздух, — рассказывает Анна Сыркина, к.м.н., научный сотрудник отделения неотложной кардиологии НИИ кардиологии Томского НИМЦ.

В целевую группу вошли 30 пациентов с первичным инфарктом миокарда. В контрольную группу вошли 42 здоровых добровольца. Пробы выдыхаемого воздуха анализировали с помощью лазерного оптико-акустического и терагерцового газоанализаторов — это приборы, которые позволяют выявлять различные вещества с разной длиной волны. С помощью оптико-акустической и терагерцовой спектроскопии обнаружена специфическая для больных острым инфарктом миокарда комбинация веществ в выдыхаемом воздухе. Предварительные результаты позволили обнаружить в выдыхаемом воздухе у больных инфарктом миокарда 6 летучих метаболитов — различных соединений азота и углерода (C5H12, N2O, NO2, C2H4, CO, CO2), которые, предположительно, с высокой вероятностью обнаруживаются при омертвении сердечной мышцы.

В июне этого года Ольга Брагина блестяще защитила докторскую диссертацию по специальности «онкология» и «фармакология, клиническая фармакология». Сейчас вместе с коллегами из Томского политехнического университета, Института биоорганической химии и Уппсальского университета из Швеции она занимается изучением нового метода диагностики HER-2-позитивного рака молочной железы.

«Это направленная радионуклидная диагностика с использованием новейшего класса протеинов, которые метятся радиоизотопами и цепляются к опухолевым клеткам с гиперэкспрессией данного рецептора, — объясняет 35-летняя ученая. — HER-2-позитивный рак молочной железы характеризуется агрессивным течением и неблагоприятным прогнозом и требует назначения специального таргетного лечения. Исследования, которые мы ведем, проводятся впервые в мире».

Альтернативные каркасные белки, исследованием которых занимается Ольга Брагина, помогают врачам-онкологам назначить оптимальную терапию каждому онкологическому пациенту. Протеин, помеченный радиоизотопом и потом очищенный от всех этапов «метки», вводится внутривенно пациенту. С током крови он распространяется по организму и цепляется к рецептору на поверхности опухолевых клеток выявленных опухолевых очагов. Это может быть как первичная опухоль, так и метастатические очаги в отдаленных органах и тканях.

«Благодаря этому методу диагностики мы можем одномоментно оценить и распространенность опухолевого процесса без использования дополнительных инвазивных процедур, и молекулярные характеристики опухоли для назначения соответствующей оптимальной терапии конкретному пациенту», — рассказывает доктор медицинских наук.

«Наша группа занимается получением комплексов меди, которые являются эндогенными металлами. «Металлами жизни». Они присутствуют в человеческом организме, поэтому, мы предполагаем, что данные соединения будут наносить меньший вред организму человека», - рассказывает младший научный сотрудник Института неорганической химии СО РАН Ксения Смирнова.


Соли меди работают в связке с так называемыми «органическими лигандами». По отдельности ни одно, ни другое вещество никак не вредит опухоли. Однако в «паре» - беспощадны к раковых клеткам.


«Есть предположения, что комплексы встраиваются в структуру ДНК опухолевой клетки. При этом это встраивание в структуру ДНК возможно за счёт органических лигандов, органических молекул. Разрушая структуру ДНК, они убивают клетку», - говорит старший научный сотрудник Института неорганической химии СО РАН Елизавета Лидер. ​


Исследования проводят на нескольких типах клеток - карцинома гортани, аденокарцинома молочной железы. Учёные продолжают экспериментировать и с составом комплекса - в поисках максимально эффективных соединений меди и лиганд. Один из вариантов оказался в 30 раз более токсичным для раковых клеток по сравнению с широко распространённым препаратом платины.


Сейчас исследования идут на культурах клеток. Но уже были проведены первые эксперименты с участием лабораторных мышей. Результаты достаточно обнадёживающие. Учёные доказали, что препарат не обладает общей токсичностью.


Комплексы меди, считают учёные, имеют хорошие терапевтические перспективы. Результаты исследований в рамках гранта Российского научного фонда новосибирские химики готовы представить уже через 2 года.

Результаты специалисты представили на сессии обзора ключевых исследований области (Late-Breaking Clinical Trial) ежегодной международной конференции Heart Rhythm 2021, организатором которой является Общество ритма сердца (англ. Heart Rhythm Society). В исследование включили 52 пациента с пароксизмами фибрилляции предсердий в анамнезе, являющихся кандидатами на аортокоронарное шунтирование, которых разделили на две группы. В группе пациентов, прошедших временную стимуляцию спинного мозга в течение трех суток до аортокоронарного шунтирования и семи суток после, частота возникновения пароксизмов фибрилляции предсердий в 30-дневный период наблюдения составила 3,8 против 30,2 % в группе больных, перенесших только «открытое» вмешательство.

«Наша задача – оценить безопасность и эффективность данной технологии. В течение 30 дней мы не наблюдали осложнений или серьезных клинических событий, что доказывает безопасность процедуры. Мы продемонстрировали, что временная стимуляция спинного мозга снижает риск послеоперационных нарушений ритма сердца на 89 %. Технология заслуживает дальнейшего изучения в качестве метода, позволяющего предотвратить фибрилляцию предсердий в послеоперационном периоде у пациентов после "открытых" вмешательств на сердце», – сообщил автор исследования, заместитель директора по научной работе доктор медицинских наук Александр Борисович Романов.

 

«Я являюсь одновременно и терапевтом, и врачом лабораторной диагностики и для меня очевидно, насколько важно выявлять признаки заболевания на самых ранних этапах, когда лечение наиболее эффективно, а последствия для здоровья минимальны», - отметила руководитель проекта, научный сотрудник НИИТПМ – филиал ИЦиГ СО РАН, к.м.н. Виктория Шрамко. ​

Работы по проекту, поддержанному грантом начались летом и продлятся в течение года. В эти сжатые сроки ученые должны не просто представить молекулы-кандидаты на роль маркеров заболевания, но и расширить теоретические знания о развитии сердечно-сосудистых, метаболических и других патологий, связанных с атеросклерозом.

«К сожалению, немногие врачи, работающие в обычных поликлиниках, знают про современные биомаркеры сердечно-сосудистых заболеваний. Они привыкли работать по схемам, которые давным-давно устоялись. Но эти схемы не учитывают, как развитие медицинской науки, появление новых фармпрепаратов, так и изменения, которые происходят в самом заболевании. К этим изменениям надо адаптироваться», - подчеркивает Виктория Шрамко. ​

 

Это исследование, говоря образно, открывает дверь в новое направление науки. В нее наверняка ринутся тысячи коллег из разных стран, а российских ученых, возможно, назовут первооткрывателями. Словом, есть чем гордиться.

Михаил Угрюмов: Появятся ли тысячи последователей. Очень сомневаюсь, несмотря на то, что это, безусловно, было бы в интересах больных. Может, вы удивитесь, но думаю, наша работа встретит серьезное сопротивление. Понимаете, люди остаются людьми. Ну представьте, вы потратили сотни миллионов долларов, не создав за 30 лет обещанный метод ранней диагностики. И уже понятно, что никогда не создадите, так как уже для многих в мире очевидно, что это направление зашло в тупик. Кто захочет это признать, наступить себе на горло и взять на себя ответственность за провал? Будут говорить, что в предложенной нами технологии нет гарантии безопасности, что непонятно, каковы будут долговременные последствия, найдут еще массу демагогических аргументов для сомнений.

Но с другой стороны, я надеюсь, что в соответствии с клятвой Гиппократа у мировой научной общественности будет доминировать желание помочь больным, что удастся объединить усилия для проведения клинических испытаний. Перед тем как опубликовать в прошлом году статью о нашей работе в престижном международном издании (CNS Neuroscience and Therapeutics), я выступил на семинарах в ведущих неврологических центрах в США, Англии, Франции, Китая, Тайваня. Учитывая высокую ответственность, я везде просил проводить обсуждение предельно жестко - по гамбургскому счету. Честно говоря, не очень верил, что эту "крамольную" статью вообще возьмут.

Mihail Ugryumov.jpg

Михаил Угрюмов сомневался, что "крамольную" статью вообще опубликуют. Фото: из личного архива

Понятно, ведь тема слишком "больная", а предложенный метод диагностики, прямо скажем, революционный. Тем более на примере вакцины видно, как относятся к нашей науке.

Михаил Угрюмов: Обычно такие статьи долго держат, рассылают авторитетным рецензентам. И меня поразило, что уже через 2 недели статья была принята.

Получен по-настоящему прорывной научный результат. Оглядываясь назад, можете оценить, как к нему пришли?

Михаил Угрюмов: Если удастся довести наши разработки до клинического использования, буду считать это самым большим достижением в жизни. Оно стало возможным только благодаря длинной цепочке событий. Получил элитное образование в СССР, прошел научные школы выдающихся советских и французских ученых (я долгое время работал во Франции), сотрудничал с большими энтузиастами и блестящими специалистами в области молекулярной биологии, физиологии и медицины. И конечно, это достижение всего коллектива моей лаборатории нервных и нейроэндокринных регуляций Института биологии развития им. Н.К. Кольцова РАН.

Томские имплантаты из никелида титана впервые могут быть установлены пациенту за границей: в рамках мегагранта, возглавляемого профессором из США Алексеем Волынским, пройдут исследования для их широкого применения в мире. Как эта тема привлекла в Томский госуниверситет известного материаловеда и почему только в Сибири он начал гордиться родиной – в материале РИА Томск.

Срок службы – жизнь

Когда внутрь человеческого организма попадает инородное тело, тут же срабатывает система распознавания "свой-чужой" и запускается процесс "изгнания" чужака. Даже вокруг маленькой занозы возникает очаг воспаления, что уж говорить об имплантатах, которыми врачи заменяют, например, фрагменты кости или суставов. Поэтому сделать их максимально биосовместимыми – задача, над которой работают ведущие коллективы материаловедов во всем мире.

Профессор кафедры инженерной механики Университета Южной Флориды, специалист в области поверхностной инженерии биоматериалов Алексей Волынский приехал в Томск руководить мегагрантом ТГУ как раз по этой теме. Он показывает несколько металлических изделий – одно шершавое, другое гладкое, третье – плетеное в виде сетки. Это могло бы быть частью кости, это – новым позвонком, это – восстановленным фрагментом сосуда или сухожилия…

"Все они сделаны из никелида титана – материала с памятью формы. Он не токсичен, как, скажем, кобальтовые сплавы. Он хорошо приживается – в отличие от полимерных изделий. Наконец, обладает уникальными механическими свойствами – его разрушить сложнее, чем любой другой материал, даже в агрессивной коррозионной среде", – говорит Волынский.

© предоставила пресс-служба Томского госуниверситета
Структура имплантата задается технологией его получения. Например, высокопористый материал для замены костных тканей производится методом СВС-синтеза. За счет свойств поверхности в него легко прорастает биологическая ткань, и организм признает имплантат "своим".

Заведующая лабораторией медицинских сплавов и имплантатов с памятью формы СФТИ ТГУ Екатерина Марченко добавляет: для того, чтобы имплантат успешно функционировал в организме, он должен быть реологически совместим с биологическими тканями. То есть вести себя так же, как они. Быть таким же "выносливым".

"Сплавы, разработанные в лаборатории, сверхэластичны, они релаксируют внутренние напряжения благодаря обратимым мартенситным превращениям. Так, в экспериментах in vivo нами было показано, что пористый никелид титана выдерживает более 15 миллионов циклов изгибающей и растягивающей нагрузки.
Благодаря вязкоупругому гистерезисному поведению имплантат деформируется согласованно с живыми биологическими тканями, в которые он интегрирован. Высокая циклическая выносливость позволяет имплантатам из пористого сплава никелида титана безопасно функционировать в течение жизни", – поясняет Екатерина Марченко.



© предоставила пресс-служба Томского госуниверситета
Заведующая лабораторией медицинских сплавов и имплантатов с памятью формы СФТИ ТГУ Екатерина Марченко

По ее словам, исследование сплавов из никелида титана в ТГУ начал Виктор Гюнтер 30 лет назад. Проведено уже множество операций на людях, например, томские хирурги устанавливали такие имплантаты пациентам, потерявшим обширные костные фрагменты из-за онкологии. А их красноярские коллеги меняли на томский материал титановые пластины в позвоночнике пациента – потому что из-за динамической нагрузки они начали разрушаться и отравлять ткани продуктами распада.

Но есть одно "но": критерии реологической совместимости учеными пока не сформулированы, и выбор сплавов для конкретной операции производится с учетом субъективного опыта экспертов. Разработкой объективных критериев и займется коллектив физиков, материаловедов и биологов совместно с профессором Волынским.

Прорыв Родины

Алексею Волынскому, как известному ученому в области материаловедения, часто пишут письма более молодые коллеги с просьбой поддержать тот или иной проект, претендующий на грант. Однажды такое письмо пришло из Томска.

"Тема интересная, у коллектива по ней было много публикаций – например, еще в 1999 году у профессора ТГУ Юрия Чумлякова выходила статья о никелиде титана в Acta Materialia, ведущем научном журнале в нашей области. И я согласился. Обычно из этого ничего не получается, но, к моему удивлению, мы выиграли правительственный мегагрант. Он очень престижный, их всего 43 в России. Я рад и благодарен, что наконец-то мои опыт и знания пригодились на родине", – говорит Волынский.


© предоставила пресс-служба Томского госуниверситета
Финансирование мегагранта – 90 миллионов рублей на три года, это крупная сумма даже по американским меркам.

Одно из условий мегагранта – как раз то, что исследование возглавляет иностранный ученый с высокими показателями индекса Хирша и цитируемости, который должен проводить со своей научной группой не менее 90 дней в году. Этим летом Алексей Волынский приехал в Томск впервые. В России он не был десять лет.

"Честно говоря, я был приятно удивлен, насколько здесь хорошо – какая благоустроенная среда и вкусная еда, как приветливы сибиряки, какой высокий уровень научных исследований. Потому что люди, которые "валили из совка" (выберу такое выражение), до сих пор считают, что в России все плохо – по телевизору в Америке страну показывают только в негативном свете. Публикую фотографии в группах эмигрантов на 20 тысяч человек, так у меня даже хейтеры появились!" – улыбается ученый.

Сам он – классический пример "сваливших". В 1989 году в составе группы московской английской спецшколы поехал по обмену в США. В 1994-м, уже будучи студентом Московского авиационного технологического института, так же по обмену оказался в Университете Пенсильвании. В 1996 году, когда в России, по его ощущениям, наука разваливалась, решил уехать окончательно и поступил в аспирантуру Университета Миннесоты.

"Область моих интересов находится на стыке между материаловедением и механикой. В 2000 году я защитил Ph.D.-диссертацию, посвященную адгезии (то есть сцеплению поверхностей) тонких металлических пленок к керамическим подложкам.
Практику проходил в "Мотороле" – моя работа была востребована, когда все переходили с алюминиевых контактов в микропроцессорах на медные, и нужны были методики измерения адгезии. Мы разработали их в группе моего шефа Билла Гербериха, таким образом, после практики я получил место в "Мотороле", – рассказывает Алексей Волынский.

В 2003 году он перешел работать в Университет Южной Флориды на кафедру инженерной механики. А в 2010-м решил съездить на родину…

"Раз в семь лет мне положен годовой отпуск, я приехал в Москву и попытался устроиться на работу. Ничего не получилось! Меня знакомили с крутыми менеджерами из госкорпораций, они смотрели мое резюме и говорили: "У нас таких специалистов никогда не было… И не надо!". Сказал тогда себе, что больше не вернусь. А сейчас я реально горд за Россию – что здесь развиваются такие проекты и государство реально вкладывается в науку", – говорит ученый.

Есть, что сказать миру

Алексей Волынский убежден: Россия всегда производила хорошую науку. Но для всего мира индикатором эффективности науки является, во-первых, количество научных публикаций, во-вторых, и в-главных, количество ссылок на них. По этим показателям Россия пока проигрывает – она примерно в конце мирового топ-10. А лидер – Китай.



© предоставила пресс-служба Томского госуниверситета
"Первую статью в Acta Materialia я опубликовал по теме моей Ph.D.-диссертации. В 2004 году мне пришло письмо от Web of Science, что за месяц она набрала самое большое количество цитат в области материаловедения – на нее сослались 689 раз", – говорит Волынский.

"Китай начал публиковать статьи в научных журналах в промышленном масштабе 15-20 лет назад. В 2020 году у него было больше статей, чем у Америки. В России этот процесс запущен лет 5-10 назад. В зарубежных журналах жесткие требования к качеству и оформлению статей, и мой 25-летний опыт публикаций в иностранной научной литературе будет к месту в Томске", – говорит Алексей Волынский.

Правда, добавляет он, давать в качестве оценки ученого только количество статей – это "чистая бухгалтерия, а не реальная жизнь":

"В Америке считается нормальным, если профессор публикует две статьи в год. Себестоимость публикации одной статьи – порядка 100 тысяч долларов. У нас по мегагранту стоит план 5-7 статей в год, это много: произвести научные исследования, обработать данные, опубликовать – это сложный и продолжительный цикл".

С другой стороны, у томских ученых высокий шанс на публикации в высокорейтинговых журналах: несмотря на то, что никелид титана – достаточно старая тематика, в базе данных Web of Science по ней значится всего 300 статей. Возможно, потому, что это полукоммерческая история – исследованиями занимаются в основном промышленные компании.

"Первыми нашими статьями в рамках мегагранта будут те, которые написаны в сотрудничестве с докторами, использующими материал для реконструктивной хирургии лица (в частности, с д.м.н. ведущим хирургом-онкологом Евгением Богдановичем Топольницким из СибГМУ).
Операциям предшествовали исследования на животных, и это, кстати, большой плюс российской науки: в Штатах провести их архисложно – разрешение на эксперимент с мышами в моем университете нужно ждать около двух лет!" – отмечает Волынский.

Дальше, по его словам, коллектив будет проводить и публиковать фундаментальные исследования:

"Наша главная задача – описать фундаментальные принципы взаимодействия материалов и тканей. Будем разрабатывать научные критерии, по которым хирург сможет оценить, какой конкретно ткани с какими свойствами подойдет этот материал. На выходе должны получиться рекомендации для использования на основе биомеханического подобия. Это позволит разработке разойтись в практике максимально широко, и не только по России.
Так, год назад в Израиле я познакомился с доктором Сэла, который восстанавливает лицо арабу, потерявшему часть лицевой кости из-за огнестрельного ранения. Два года он вставляет ему жесткие пластинки, они не приживаются, пациент мучается… Я отправил доктору нашу статью про имплантаты из никелида титана, он заинтересовался, возможно, получится сотрудничество. Это действительно мировой уровень".

Уже осенью этого года в Новосибирской области начнется строительство новой инфекционной больницы. Проект реализуется в рамках государственно-частного партнёрства при значительном участии федерального бюджета.

Благодаря участию федеральных средств, начать строительство новой инфекционной больницы в регионе удастся уже осенью этого года. Об этом стало известно после встречи губернатора Новосибирской области Андрея Травникова и первого заместителя Председателя Государственной Думы ФС РФ Александра Жукова. Встреча прошла сегодня, 26 августа, на площадке Городской инфекционной клинической больницы №1.

Напомним, ранее с инициативой строительства новой больницы Андрей Травников обратился в Правительство и Государственную Думу Российской Федерации. Предложение главы региона получило поддержку — на строительство медучреждения из федеральной казны выделят 3 млрд. рублей. Общая стоимость проекта оценивается в 4,6 млрд рублей. Оставшаяся сумма будет направлена из регионального бюджета, а также из собственных средств застройщика.

Зампред Госдумы Александр Жуков заметил, что город и область крайне нуждаются в новой инфекционной больнице и выразил уверенность в скором решении вопроса.

«Всё это – в рамках большой государственной программы по борьбе с инфекционными заболеваниями. COVID-19 мы переживём, но есть другие виды заболеваний, и их необходимо лечить на качественном новом оборудовании, в современной больнице», — сказал Александр Жуков.

Андрей Травников подчеркнул, что для строительства больницы потребуется разработать индивидуальный проект и объяснил, почему это необходимо.

«Это – не моногоспиталь для больных с одним диагнозом, тем же коронавирусом. В этой больнице могут одновременно находится пациенты с 20 и более различными нозологиями. Поэтому пришлось разрабатывать индивидуальный проект», — отметил губернатор.

На протяжении нескольких лет генетики изучают феномен синтропных и дистропных заболеваний. Синтропные заболевания всегда развиваются вместе у одного и того же человека. Это, к примеру, бронхиальная астма и артериальная гипертензия, экзема или аллергический ринит и астма. Дистропные заболевания, напротив, редко развиваются одновременно (например, бронхиальная астма и туберкулез легких, нейродегенеративные и онкологические заболевания, остеопороз и остеоартроз).

Проблема сочетания нескольких болезней затрагивает более половины населения земного шара, влияет на прогноз клинического течения заболевания и ответ на его терапию. Ученые выяснили, что в основе дистропии бронхиальной астмы и туберкулеза лежит сеть сложных взаимодействий между генами, белковые продукты которых выполняют общие молекулярные функции по поддержанию иммунитета и воспалительной компоненты (IFNG, TNFB и TNFRSF1B), и специфическими генами, связанными с характерной для астмы/туберкулеза активацией и поляризацией иммунной системы (PIAS3, SOCS5, SOCS7 и другие).

Формирование синтропного фенотипа бронхиальной астмы и артериальной гипертензии связано с тремя генами, белковые продукты которых обеспечивают общие неспецифические реакции организма, такие как старение, иммунный ответ и антиоксидантная защита.

В своем исследовании ученые использовали биоинформатические подходы и методы молекулярно-генетического анализа. Дальше в планах ― расшифровать сети сложных взаимодействий генов дистропных заболеваний (болезнь Гентингтона и злокачественные новообразования).

Внушает.

Пандемия вывела медицину на высший уровень государственных задач. Стало ясно, что ими нужно заниматься системно и последовательно. Это требует консолидации усилий, кластеризации и масштабных государственных инвестиций. Целесообразно собрать в одном месте цепочку «научные разработки — производство — образование — медицинские учреждения». Следовательно, важно выбрать город, в котором есть необходимая база для всего этого. Почему Новосибирск подходит на эту роль, рассказал кандидат медицинских наук Олег Иванинский.

Про медицину в Новосибирск
— Олег Иванович, Новосибирск может стать медицинской столицей России?
— Новосибирск де-факто является медицинским центром восточной части России. Сюда едут лечиться со всей России и из-за рубежа. Здесь расположены СО РАМН, клиника Мешалкина, НИИТО, «Микрохирургия глаза» и другие крупные медицинские учреждения. В Новосибирске есть медицинский университет и медицинские колледжи. Есть медицинский факультет в НГУ. Развиты научно-производственные кластеры: биотехнопарк, Академпарк и другие. На стадии реализации крупные медицинские проекты, один из них — онкоцентр.


В России нет ни одного города, который по совокупности параметров подходил бы лучше, чем Новосибирск, на роль медицинской столицы России. Больных отсюда мы практически никуда не отправляем. 98% сложных операций, лечений делаются здесь. Разве что по детской онкологии, которая, к счастью, крайне редко встречается — там все знания концентрируются в Москве и в Питере, так принято в стране.

Наша страна тоже имеет богатую историю взаимодействия и сотрудничества врачей и духовенства, издревле на Руси в центре больниц располагался храм, а за каждым лечебным учреждением был закреплен священник. К сожалению, эта добрая традиция была утрачена. Но сейчас благодаря усилиям Министерства здравоохранения России, Синодального отдела по благотворительности и при поддержке Министерства труда и социальной защиты России ведется работа по развитию больничного служения. В данном направлении учитывается передовой зарубежный опыт", - сказала она на международной конференции "Психологическая и духовная помощь пациентам в медицинских организациях".

 

Дебилы (иного слова не подобрать), донимающие врачей идиотскими претензиями, усвоив модную позицию инфантила "у меня права, у остальных обязанности", вызвали ответную реакцию врачей.
На сей раз - скорой.
Вашему вниманию - «Кодекс работника скорой помощи», в котором сотрудники службы высказали, чем более всего недовольны в своей работе и поведении пациентов.

что характерно, быдло начало бычить даже в ответ на это.

Андрей Николаевич, расскажите подробнее о принципе операции с помощью стент-ретривера. Каким образом она проходит? Насколько мне известно, она занимает меньше времени.

- Процедура на словах достаточно простая. Если пациент вовремя доставлен в клинику, делается пункция артерии в руке. Через прокол в руке проводится инструмент в зону поражения – в отделы мозга, где находится тромб. Через тромб проводится стент-ретривер. Внутри тромба он раскрывается и, как якорь, зацепляется за тромб. После этого врач вытягивает назад инструмент вместе с тромбом на самом стент-ретривере. Есть другая техника: это таким же образом через пункцию в артерии заводится катетер, и отсасывается тромб из сосудистого русла. Т.е. на словах это выглядит просто, на самом деле здесь самое важное это умение врача.

angi2.png
Насколько хорошо он обучен, насколько он грамотен, насколько все подготовлено, чтобы процедуру провести. В данный момент эта процедура намного сложнее, чем на сердце: если хоть какой-то кусочек тромба улетает, мы получаем инсульт с более тяжёлыми поражениями. Т.е. эта задача намного сложнее, но при этом она решается. Эта технология активно развивается во всем мире.

-Т.е. человек буквально оживает на глазах за считанные минуты?

- Вплоть до того, что, если человек лежит на столе в стадии растения, то после извлечения тромба, он возвращается в сознание, начинает разговаривать. Результат виден прямо на столе в течение нескольких минут.

- Вы сказали, что операция намного сложнее многих, которые существуют на сегодняшний день. По времени это сколько примерно? Что касается инсультов, инфарктов, здесь же ведь счет идет на секунды.

- Сама процедура продолжается 10-15 минут с момента пункции. Может быть быстрее. Все зависит от квалификации специалиста и насколько сложно поражение, как далеко локализовался тромб. В целом эта процедура достаточно короткая. Здесь самое важное – борьба за время. Начиная со времени возникновения симптомов инсульта, важно, чтобы пациент быстро попал в лечебное учреждение, где есть специалисты. Там буквально в течение 15-30 минут проводится операция, и при благополучном исходе пациент возвращается к нормальной полноценной жизни.

- Когда компания «Ангиолайн» появилась у нас в стране, на тот момент получить такое оборудование можно было только у зарубежных стран. На сегодняшний день есть ли аналоги в мире такого стент-ретривера и насколько они дороже российских?

- На сегодняшний день выпускается порядка 5-6 стент-ретриверов. Если мы не считаем наши, это зарубежные исполнители. Наиболее известна фирма «Метроник». Они присутствуют сегодня и на российском рынке. Мы не одни. Технология развивается и западными компаниями, и отечественными. В среднем они обычно дороже в 2-3 раза, но, когда есть отечественные производители, цены начинают снижаться. Это на примере коронарных стентов было видно. Буквально 6-7 лет назад коронарные стенты стоили порядка 80-100 тысяч за стент. Это была достаточно дорогостоящая процедура. На сегодняшний день цены опустились почти в 5 раз. Из-за присутствия отечественных игроков – фактов достаточно много – в целом медицинское изделие стало стоить в 4-5 раз дешевле, а это значит, что в 4-5 раз больше людей потенциально могут получить данный вид помощи.

angi4.png
Россия в помощи кардиопациентам дошла до уровня европейских стран. Мы отстаем в 1,5 раза от Соединенных Штатов, но по европейским меркам мы уже сопоставимы. Эта процедура выполняется повсеместно и стала рутинной. Мы сделали обучающую лабораторию, где на мини-пигах, либо на крупных свиньях ландрасах, врачи могут оттачивать свои навыки. В результате, когда они будут оперировать людей, вероятность ошибок будет сведена к минимуму, а это значит, опять же, у нас будет меньше погибших, меньше пациентов с недостаточно качественным оказанием медицинской помощи. Самое главное – у нас будет больше пациентов, которые будут спасены и будут нормально жить. Мы теряем какое-то количество животных, но получаем высококвалифицированных специалистов, которые могут оказывать качественную медицинскую помощь. Кроме помощи пациентам с инсультом, в этом году мы должны запустить производство аортальных клапанов. Это отдельная категория пациентов, у которых поражен артериальный клапан. Это тяжелые пациенты. Продолжительность их жизни сопоставима с онкобольными. Если им вовремя не оказывается помощь, они погибают в течение полугода-года.

- Большой процент таких пациентов?

- Если мы сравниваем с показателями Германии, то приблизительно 30-40 тысяч пациентов нуждаются ежегодно в такой помощи. При этом в России делается порядка полутора тысяч. Это тот пласт, который еще можно разрабатывать. На сегодняшний день мы – первая компания, которая научилась делать самораскрывающиеся клапаны. Принцип такой же простой: делается пункция в бедренной артерии, по сосудам заводится клапан в сердце и сам раскрывается. Это операция для пациентов возрастных с тяжелыми патологиями, т. е. для тех, которым нельзя делать открытые операции. Таких пациентов достаточно много. Чем лучше работает система здравоохранения, тем больше у нас пожилых пациентов. Чем больше у нас пожилых пациентов, тем больше потребность в эндоваскулярных клапанах. Пожилые пациенты, как правило, тяжело переносят открытые операции, поэтому я сравнил с Германией: там большой процент пожилых. В последние годы в России все было направлено на увеличение продолжительности жизни и, соответственно, обратная сторона увеличения продолжительности жизни – у нас появляется большое количество стариков, которым требуется оказывать своевременно помощь качественно и безопасно. И, соответственно, потребность в высокотехнологических изделиях будет только расти.