johnkey68>> Может пора определиться ? Чо вам хоца ? Крестик или таки кружевные трусы ?
Otstoiy> Куда еще мне определяться, если я 35 лет анархист-синдикалист?
Кто ? Анархист-максималист ? Где то я такое видел , в детстве , в кинишке
— Мы к вам, Кондратий Степанович, — сказал Жердяй.
— Зачем? — спросил художник низким, глухим басом, неожиданным в этом маленьком и тщедушном человечке.
Жердяй показал на Мишу:
— Начальник отряда к вам пришел. Художник опять поднял голову. Взгляд его остановился на Мишином комсомольском значке.
— Комсомол?
— Комсомол, — ответил Миша.
— А кто я есть, тебе известно?
— Вы художник.
— По убеждениям?
— Не знаю, — едва удерживаясь от смеха, ответил Миша.
— По убеждениям я есть анархист-максималист, — важно объявил Кондратий Степанович.
— Мы хотели попросить у вас лодку на два дня, — сказал Миша.
— Анархисты-максималисты, — продолжал Кондратий Степанович, — не признают власти. По отношению к советской власти — нейтралитет. В опыт не верим, но и не мешаем. Вот так… — Больше ему нечего было сказать о своих политических взглядах, и он повторил: — Вот так… — И снова начал строгать.
— А лодку дадите? — спросил Миша. — Зачем?
Миша уклончиво ответил:
— Нам надо съездить в одно место.
— Анархисты имеют отрицательное отношение к собственности, — витиевато проговорил Кондратий Степанович. — Почему лодка моя?
Миша пожал плечами:
— Говорят, что ваша.
— Зря говорят! Привыкли к собственности, вот и говорят. Все общее.
— Значит, нам можно взять лодку?
— Берите, — продолжая строгать, сказал Кондратий Степанович.
— Спасибо! — обрадовался Миша. — Мы се вернем в целости и сохранности.
Жердяй тихонько толкнул его в бок:
— Ключ проси!
— Тогда дайте нам ключ от лодки, — сказал Миша.
Кондратий Степанович сокрушенно покачал головой:
— Ключ… Трудное дело…
— Почему? — обеспокоенно спросил Миша, начиная понимать, что получить лодку будет вовсе не так просто, как ему показалось.
— Ключ — это личная собственность.
— Ну и что же?
— Лодка — общественная собственность, пользуйтесь, а ключ — собственность личная, могу и не дать.
— Что же нам, замок взломать?
Кондратий Степанович скорбно покачал головой:
— Экс-про-при-ация! Нельзя без общества.
— А мы всем отрядом, — нашелся Миша. Кондратий Степанович еще печальнее качнул головой:
— В милицию заберут.
— Ведь вы не признаете милиции, — ехидно заметил Миша.
Совсем упавшим голосом художник сказал: — Мы не признаем. Она нас признает.
— Мы бы вам заплатили за лодку, но у нас нет денег, — признался Миша.
Кондратий Степанович отрицательно замотал головой:
— Анархисты-максималисты не признают денежных знаков. — И, подумав, добавил: — Обмен — это можно.