Куда отнести информационную войну и как ее ведут

Россия покупается на простейший трюк

Что мы теряем, если, по-прежнему признавая национальным достоянием все, созданное народом, заявим советский режим фактически оккупационным — антинациональной диктатурой, которую установила политическая группировка сектантского типа? //  news.rambler.ru

 

Россия покупается на простейший трюк.

Что мы теряем, если, по-прежнему признавая национальным достоянием все, созданное народом, заявим советский режим фактически оккупационным — антинациональной диктатурой, которую установила политическая группировка сектантского типа? Прецедент международных отношений нового века стал превращаться в правило: если в руках американских официальных лиц появляется пробирка с белым порошком или нечто подобное, вскоре последуют выстрелы.
Непонятный случай с отравляющим веществом на занятой мятежниками сирийской территории вызвал за собою ракетный обстрел сирийского военного аэродрома, тоже весьма непонятный.
Однако уже звучавшими ранее обвинениями против президента Сирии дело не ограничилось. Выясняется, что к секретным, но неоспоримым доказательствам вины сирийского правительства могут прибавиться столь же весомые доказательства российского соучастия.
Применение же химического оружия, особенно по мирному населению, — вина куда более тяжкая, чем причинение гибели тому же населению посредством обычных артобстрелов и бомбардировок, сколь ни казуистична такая шкала, принятая международным правосудием и международным общественным мнением.
Подразумевается, что обыкновенные жертвы среди мирного населения, если не заявлено о намеренных казнях, скорее всего, случайны, какова ни была бы мощь и точность огнестрельного оружия — хоть неуправляемых снарядов, хоть высокоточных. Уличаемая сторона всегда имеет шанс объясниться: «Ошибка вышла».
Примененное же химоружие (равно и бактериологическое оружие), проходя по демоническому разряду оружия массового поражения, сразу отягчает вину, делая обвиняемого заведомым и намеренным убийцей некомбатантов. Сам же факт обладания химическим оружием сойдет за основательное доказательство его применения.
Понятно, что в логике этой имеются очевидные натяжки, но сопротивляться им в нынешнем мире вряд ли возможно: ОМП — это жупел, клеймо, черная метка, перевод из уголовных в политические (отнюдь не в смысле послаблений).
И бессмысленно в этом контексте объяснять, что для убиенных артобстрелами (например, на Донбассе) обычный снаряд не гуманнее химического, а ядерное оружие, по сути, являющееся наиболее разрушительным ОМП, вызывает куда более сложные чувства к своим обладателям и делает их опасными игроками, но не доказанными архизлодеями.
Здравый смысл подсказывает: если тебя желают оклеветать и подвести под расправу, лучше не дарить клеветникам лишнего повода.
Разумеется, это не означает, что надежной страховкой является сдача позиций, предательство союзников и соплеменников. Слободану Милошевичу, отнюдь не самому кровавому и авторитарному правителю рубежа веков, уступчивость не помогла — ошельмованным сербам тоже.
Удержись Михаил Горбачев каким-то чудом хоть у какой-то власти в 1991 году, попытайся продержаться до 1995, до конца президентского строка — еще неизвестно, ругала бы его «фашистом» только Валерия Новодворская.
Что же могут жаждущие «последнего и решительного боя» вменить России, помимо очередной пробирки? Какая компрометирующая деталь способна сделать любое, самое бредовое обвинение правдоподобным?
Иными словами, что в глазах мирового сообщества может превратить страну европейского мира в неевропейские Анчурию или Кафиристан, к которым хорошо прилипнут любые обвинения? От чего лучше избавиться, а то и подбросить назойливому соседу?
Либеральное оханье о «токсичной» России, которая дружит, мол, исключительно со «странами-изгоями», натянуто, как не самый подобающий предмет на носик чайника.


У США, Великобритании, Франции более чем достаточно своих карманных диктаторов и прирученных деспотов. Сирийский президент на фоне многих из них кажется светочем цивилизации европейского типа (каковую сейчас действительно защищает). В то же время «последний диктатор Европы», сиречь президент Белоруссии заметно теряет «в глазах мирового сообщества» свои токсические качества по мере дрейфа прочь от России.
Зато Россия обладает неплохими отношениями с немалой частью европейских политических элит, и эта часть, похоже, начинает брать реванш у русофобов.
Недостаточно высокий уровень жизни — тоже отнюдь не повод записывать страну в исчадья ада, подлежащие уничтожению. Что же касается пресловутой российской коррупции, то конкурентам должно быть исключительно приятно, когда у «дорогого партнера» имеется такая проблема, полезная во всех отношениях. Особенности российской политической системы также не представляются чем-то вопиющим, если углубиться в историю.
По большому счету Россию приходится обвинять в том, чего нет: в «нарушении прав верующих», «притеснении геев» и «убийстве диссидентов».
Однако имеется узнаваемая метка, точнее мишень, которую снова и снова пытаются наклеить России на спину.
Обострения происходят как минимум дважды в год: перед 8-9 мая и перед 23 августа, переходящим в 1 и 17 сентября. Тогда России пытаются поставить в вину то, что она-де «Сталин».
С той же целью используют годовщины Катынского расстрела, «Чуда на Висле», прибалтийских депортаций, а теперь и ноябрьский «День памяти жертв голодоморов», из названия которого для большей эмфатики выкинули даже слова «и политических репрессий», а само слово «Holodomor» стремятся сделать международным и писать через «H», похоже с «Holocaust».
При этом Россия, к сожалению, покупается на простейший трюк: про «коммунизм», как малолетний Алексей Толстой про Пиноккио, рассказывают даже то, чего не было.
Однако некий коллективный разум России, от дипломатов и уполномоченных историков до рядовых спорщиков в Сети, продолжает сражаться «с фальсификацией нашей общей истории», вместо того, чтобы решительнее отрубать абордажные кошки.
Бесполезно, во всяком случае — на внешнеполитической арене, особенно работая по Восточной Европе, Прибалтике, Украине, даже Белоруссии, впадать в китайщину, доказывая, что «Сталин был на 70% прав, на 30% неправ» или даже наоборот.
Нескольким поколениям жителей европейского мира вбито в голову: «коммунизм» — это зло или, во всяком случае, глупость. Многие прочувствовали это на своей шкуре. Более того, им, как правило, вбито в голову, что это «русский коммунизм».
Грузию никто в мире не считает ответственной за Сталина, Россию — считают.
До сих пор дающий о себе знать сильнейший перекос в политике и экономике СССР в пользу Советской Украины и против разоренного российского «Нечерноземья» даже не скрывается, а приводится как аргумент в доказательство «скотской сущности москаля», не способного управлять и богато жить.
Можно, разумеется, доказывать, что «в СССР было и хорошее, а не только ГУЛАГ». Но желательно задуматься, зачем русских по-прежнему изображают «коммунистами», тогда как всех остальных, от чеченцев до немцев и финнов — «жертвами русских коммунистов».
В рассуждение прошлого — это отличный способ возложить на Россию (и на русских как на этнос) вину за все зло после Первой мировой войны, постигшее Европу, и за львиную долю зла, испытанного Азией, Латинской Америкой и Африкой. Россия делается виновной не только за Мао и Пол Пота, но даже за Гитлера, африканские диктатуры и исламский терроризм.
С такими историческими кандалами на всех частях тела трудно на что-то претендовать.
И невдомек новому поколению «мирового сообщества», что Советский Союз всю дорогу был более-менее слабой, постоянно оборонявшейся страной, для которой внешнеполитические кульбиты были затруднены идеологическими шорами (и пудовой гирей интернационалистского идеализма), а марксизм-маоизм расцветали нежным цветом и без советского участия. Главное, что СССР был «коммунистической сверхдержавой», то есть антимиром, где возможно все противоестественное.
В рассуждение сегодняшнего, отождествление «русского» и «красного» — отличный способ записать русских в азиатов, причем даже не в китайцев, жестоких, но могущественных и даровитых, а в жалких пакостников-неудачников вроде северокорейцев.
Не случайно украинствующие, даже те, кто не счел себя сразу после «гидной революции» уже принятым в ЕС и США одновременно, по-прежнему надеются, что из бывших УССР и РСФСР через пятилетку-другую получатся «два мира — две системы» по корейскому образцу.
Что мы теряем, если, по-прежнему признавая национальным достоянием все, созданное народом, заявим советский режим фактически оккупационным — антинациональной диктатурой, которую установила политическая группировка сектантского типа, мыслившая себя (и в значительной мере являвшаяся) частью мировой экстремистской сети?
Велика ли потеря, если мы четверть века спустя окончательно определимся, что не можем по-советски согласно воспринимать «Броненосца „Потемкина“, „Чапаева“, какую-нибудь живодерскую „Последнюю ночь“, столь дорогие французскому и американскому высоколобому „гош-кавьяру“ за то, что „империя царей“ представлена в них правильно истребленной мерзостью?
Стряхнем последние сухие лавры самого интернационалистского в мире советского народа?
Все коммунистические режимы мира ныне являются националистическими и прагматическими. Более того, страшная тайна мирового коммунистического движения состояла в том, что де-факто национальными (и, как правило, националистическими) государствами были все соцстраны, от Албании Энвера Ходжи и Кампучии „красных кхмеров“ до Польши и Болгарии.
Даже социалистическая Чехословакия, как и буржуазная, была, прежде всего, государством чехов, фактически Великочехией. Даже социалистическая Югославия, несмотря на федеративное устройство, была, как и буржуазная, попыткой, прежде всего, сплавить единый сербохорватский народ.
Более того, советские социалистические республики и автономии в составе Советского Союза обладали признаками национальных государств и в большинстве неуклонно наращивали оные.
В полном смысле советским, национально оскопленным, был один народ — русский.
Пытаясь подать себя не как русское национальное государство, а как охвостье разгромленного Советского Союза, как страна „шурави“, Россия не внушит дополнительного уважения ни Китаю, ни Вьетнаму, ни левым националистическим партиям Латинской Америки.
Социализм для них (вернее, то, что теперь от него осталось) — не цель, а средство, попытка обосновать уже не столько экономику, сколько политику, и не столько через марксизм, сколько через местные особенности борьбы за независимость и национального строительства.
По итогам ХХ века мы имеем полное моральное (и легко доказуемое) право объявить Россию жертвой коммунизма № 1.
Ведь даже кхмерам удается представлять ультранационалистическое движение „красных кхмеров“ чем-то вроде раковой опухоли, поразившей Камбоджу от внешних канцерогенных влияний.
И если уж предъявлять счет Польше, то не столько за непочтение к памятникам советскому солдату (которое можно если не оправдать, то объяснить) и даже не за погибших в польском плену красноармейцев армии Тухачевского, а за то, что Польша, дождавшись поражения основных сил белых армий и начав из своих неосуществимых империалистических амбиций войну 1920 года, чрезвычайно поспособствовала укреплению красного режима именно в тот момент, когда доехавшее до Новороссийска и Иркутска красное колесо могло завалиться на бок.
Если предъявлять счет Украине, то не за „ленинопад“, а за то, что петлюровская УНР не позволила белым завладеть арсеналами Киевского и Одесского военных округов, а украинская народная масса, что с идеями, что безо всяких, зверствовала в отношении „образованных“ не лучше большевиков, не давая нигде найти тыла.
Если предъявлять счет Эстонии, то не столько за „фашизм“ (как широко его ни трактуй), сколько за сговор с РСФСР и предательство Северо-Западной армии Юденича, выморенной тифом в лагерях для интернированных.
Если предъявлять счет „Западу“ (хотя России следовало бы самой ощутить себя частью Запада, ограбленной шулерами), то не за „антикоммунизм“ и даже не за „мюнхенский сговор“ (хоть и о нем забывать не следует), а за то, что „союзники сволочи“ и „продались большевикам“, к собственным немалым выгодам.
В Китае тоже правила монгольская династия Юань, и никто не смеет пенять китайцам за то, что от нее пострадали, прежде всех, сами китайцы.
Если же мы в открытую заявим, что Россия под коммунистами не была в своем уме и своей власти, всегда можно упрекнуть „дорогих партнеров“ — кого в жестокости и подлости, кого в авантюризме и догматизме, что они позволяли и позволяют себе, будучи в своем уме и своей власти, что гораздо постыднее.
Геракл погиб от яда той самой Лернейской гидры, убитой им в исполнение второго подвига. Знаменитая отравленная стрела Геракла поразила коварного кентавра Несса, посоветовавшего ревнивой жене героя на всякий случай собрать отравленную кровь. Случай представился.
Мы должны поскорее сбросить отравленный красный плащ, сочащийся выдержанным ядом гидры. Мы должны научиться давить на жалость не хуже тех, кто желает расправы над нами.
Да, лучше учиться на чужих ошибках и отыгрывать роль жертвы не так, как „от москалей примученные“ — не так навязчиво, отвратительно и уж не лживо. Право на ложь еще следует заслужить, как и право на выспреннюю похвальбу и громогласные посулы служить мерилом справедливости и разума.
Мы должны научиться, иначе нас сомнут.

Дометий Завольский, историк-архивист.