Здесь стало страшно весело жить. Правда, скорее страшно, чем весело. Политики, которые критикуют власть, бегут из страны из-за уголовного преследования, за журналистами следят, про оппозицию снимают компрометирующие фильмы, которые крутят в прайм-тайм популярные каналы. Несогласных с режимом объявляют иностранными агентами или сотрудниками зарубежных спецслужб. Телефоны прослушивают, почту и мессенджеры взламывают. Если не взламывают, то подделывают переписку, например, в Viber, а потом арестовывают реального человека, за приписываемые ему экстремистские высказывания. Задержанные полицией из изолятора попадают прямиком в морг, а тех, кто, боясь преследования на родине, попросил в стране политического убежища, выдворяют туда, откуда они уехали.
Теперь это будни Молдавии. Но республика нечасто попадает в заголовки мировых СМИ. А, когда они о ней вспоминают, ситуацию описывают примерно так: прозападное правительство, мечтающее привести страну в Евросоюз, противостоит президенту Игорю Додону, поддерживаемому Владимиром Путиным. Или так: Додон, ищущий дружбы с Россией и членства в Евразийском экономическом союзе, ведет неравный бой с агрессивными русофобами-националистами из прозападного правительства, пульт управления которым находится в Вашингтоне. Ракурс зависит от того, западное издание решило вспомнить о Молдавии или российское.
Реальность сложнее, интереснее и драматичнее заезженного шаблона «Запад vs Россия». Описывая ситуацию в Молдавии, важно не попасть в лингвистическую ловушку. Такие слова, как «выборы», «парламент», «президент», «правительство», «оппозиция», лучше не использовать или, по крайней мере, брать в кавычки. Идеологии — тоже фикция: называющий себя социалистом Додон бывает на горе Афон кажется чаще местного митрополита и доставляет мощи святых раковым больным.
Забыть придется и характеристики «прозападный» и «пророссийский». Привычный смысл этих слов введет в заблуждение и создаст ложное ощущение того, что Молдавия ничем не отличается от других стран.
Над страной как будто ставят эксперимент. И нужно постоянно держать в голове: здесь все игра, и все не то, чем кажется. Законы и конституция страны больше не имеют значения и сделались эластичными — с помощью манипуляций общественным мнением и здравым смыслом их натягивают на самые невообразимые ситуации и решения.
Реальной политики больше нет. Она превратилась в театр под управлением олигарха Владимира Плахотнюка, которого называют кукловодом. Он здесь распределяет роли и устанавливает декорации. В этом сконструированном сумраке постоянно разыгрываются то драмы, то комедии, а в целом может произойти все, что угодно.
Москве казалось, что, поставив на Додона, она ведет собственную игру и помогает пророссийскому политику получить власть. Однако Владимиру Плахотнюку пророссийский президент был даже нужнее, чем Кремлю. Он стал демонстрировать Игоря Додона Западу в качестве наглядного примера того, что пророссийские силы в стране очень популярны и, если их не сдерживать, пусть и не совсем законными методами, они непременно придут к власти.
При этом, чтобы Додон не представлял для Плахотнюка никакой угрозы, олигарх его обезвредил. У главы государства, и так лишенного возможности влиять на принятие решений, отняли даже право вето. Здесь снова пригодился Конституционный суд, который постановил, что, если президент не желает подписывать закон или утверждать назначение чиновника, его кратковременно отстраняют от должности и подпись ставит премьер или спикер. Подконтрольное Плахотнюку правительство регулярно пользуется придуманным Конституционным судом «выключателем президента», когда Додон в очередной раз отказывается поставить подпись под каким-либо решением кабинета.
Заинтересовать Москву можно, например, предложив сделку в виде урегулирования конфликта в Приднестровье на придуманных ровно 15 лет назад условиях. Осенью 2003 года Кремль разработал план, больше известный как «меморандум Козака», — его написал и даже согласовал с Кишиневом и Тирасполем нынешний вице-премьер Дмитрий Козак, работавший в то время первым заместителем главы администрации президента России.
Согласно этому плану, Молдавия должна была стать федерацией, на территории которой на полвека сохранялось российское военное присутствие в виде миротворцев. Меморандум парафировали президенты Приднестровья и Молдавии Игорь Смирнов и Владимир Воронин. Но Воронин в последний момент отказался подписать документ, из-за чего сорвался запланированный на 25 ноября 2003 года миротворческий триумф Москвы — визит российского президента в Кишинев был отменен в ночь перед планируемым прилетом.
Несмотря на это Москва, являющаяся посредником в процессе приднестровского урегулирования, так и не признала независимость Приднестровья, сохранив для себя возможность разрешить этот конфликт другим способом. В случае воссоединения Молдавии с Приднестровьем, население которого ориентировано исключительно на Россию, пророссийские молдавские партии гарантированно и надолго получат преимущество в виде нескольких сотен тысяч избирателей. Насколько это важно показали «президентские выборы» 2016 года: «пророссийский» Игорь Додон тогда победил «проевропейскую» Майю Санду с перевесом всего в 67 тыс. голосов (834081 против 766593).
Кремль исходит из того, что приднестровская проблема может быть разрешена относительно легко, поскольку война 1992 года не была замешана ни на религии, ни на межэтнической розни. Игорь Додон говорит о том же. И нет причин, по которым в какой-то момент этим не заинтересовался бы и Владимир Плахотнюк.
В Москве к такому повороту готовы: ответственным за молдавское направление в России снова назначен Дмитрий Козак. Резкий геополитический вираж Кишинева, конечно, может спровоцировать протест тех жителей Молдавии, кто ориентируется только на Запад. Но, во-первых, люди уже измотаны безрезультатными протестами, не прекращающимися с 2015 года, а во-вторых, их мнение давно никого не волнует. Правда, здание парламента на всякий случай обнесли высоким забором, а офис Демпартии превратили в неприступный бастион.
Предстоящее в следующем году голосование не будет выборами в их привычном понимании, когда партии и политики предлагают какие-то идеи и таким образом конкурируют за симпатии избирателей. Живущие здесь люди мало кому интересны. Условные Восток и Запад, долгие годы занятые перетягиванием Молдавии как каната, зачастую видят в ней лишь территорию. Те же, кто контролируют или хотят контролировать страну, рассматривают местное население, уменьшающееся со скоростью примерно 30 тыс. человек в год (в стране осталось меньше 3 млн жителей) как природный ресурс. Граждане Молдавии все еще пытаются заниматься бизнесом в республике или уезжают работать за границу, регулярно высылая оставшимся дома родственникам около $1 млрд в год. На родине и с тех, и с других снимают ренту в виде налогов и взяток.
Иногда поступают проще: потрошат банки, где население хранит сбережения. Именно это в 2014 году произошло с тремя банками, которые контролировал Илан Шор. О нем стоит сказать отдельно. В 2017-м Шор был осужден на 7,5 лет. Но приговор в силу так и не вступил. Бизнесмен находится на свободе и развил бурную деятельность: стал мэром города Оргеев, создал партию имени себя и вполне еще может оказаться в депутатском кресле. Популярность Шор зарабатывает, подкармливая пенсионеров обещаниями и гречкой. Еще он выкладывает в YouTube ролики, в которых называет других политиков «писюнами» и сулит им расправу. Не достается от него только двоим — Владимиру Плахотнюку и Игорю Додону. Так что Шор — еще один потенциальный участник их возможной послевыборной коалиции.
Молдавская оппозиция, противостоящая одновременно Плахотнюку и Додону, выглядит не лучше тех, с кем борется. Ее лидеры, создавшие «Движение национального сопротивления», призывают всех граждан страны объединиться и вместе с ними освобождать захваченное олигархами государство. Но ценность этого государства для них не слишком высока – среди участников «сопротивления» много тех, кто открыто симпатизирует идее объединения Молдавии с Румынией. Есть среди них и те, кто часто используют националистическую риторику, рассуждая о титульной — румынской — нации и русскоязычной пятой колонне.
В итоге, они работают на разделение и так неоднородного общества, которое – надо и ему отдать должное – охотно начинает искать чужих среди своих и наоборот. В стране, где есть регионы компактного проживания украинцев, болгар, гагаузов, русских, это опасная игра.
Так что еще одна особенность Молдавии: здесь не за кого болеть. Если с «черными» все более или менее ясно, то «белых» нет. Есть серые.
- 2018 год.