Про методы НКВД от НКВД

Additionally, 4,751,400 adults in 2013 (1 in 51) were on probation or on parole.[2] In total, 6,899,000 adults were under correctional supervision (probation, parole, jail, or prison) in 2013 – about 2.8% of adults (1 in 35) in the U.S. resident population.[2] In 2014, the total number of persons in the adult correctional systems had fallen to 6,851,000 persons, approximately 52,200 fewer offenders than at the year end of 2013 as reported by the BJS.

 

Incarceration in the United States - Wikipedia

Incarceration in the United States is one of the main forms of punishment and rehabilitation for the commission of felony and other offenses. The United States has the largest prison population in the world, and the highest per-capita incarceration rate. In 2016 in the US, there were 655 people incarcerated per 100,000 population. This is the US incarceration rate for adults or people tried as adults. According to the US Bureau of Justice Statistics (BJS), 2,220,300 adults were incarcerated in US federal and state prisons and county jails in 2013 – about 0.91% of adults (1 in 110) in the U.S. //  Дальше — en.wikipedia.org

 

"Лейтенант Хемпель крикнул мне, что оба орудия должны отойти в тыл: у них кончались боеприпасы.Им нужно перегруппироваться и заправиться, а потом,через час, они вернутся.
Я посмотрел на часы. Было 14.10. Куда девалось время? Я приказал оставаться в укрытиях и ждать возвращения орудий. Теперь у меня было время составить письменное донесение командиру батальона. Неметц доставит его на КП батальона.
Группа Диттнера окружила нескольких русских, прячущихся в подвале взятого нами здания. Они не оказали сопротивления нашим солдатам и сдались. Их привели ко мне. Им было от 20 до 40 лет. Через Павеллека я спросил двух солдат помоложе, откуда они. Они ответили:"Мы из польской Украины недалеко от Лемберга". С помощью Павеллека я спросил, не прячутся ли в развалинах другие их товарищи. Они ответили утвердительно и добавили, что некоторые из них больше не хотят воевать. Я дал пленным закурить. Они были удивлены и счастливы.Они видели, что мы такие же, как они. Что им наговорила о нас советская пропаганда!
Я повернулся к двум молодым украинцам и спросил,готовы ли они без оружия вернуться к своим товарищам и убедить их сдаться. Я также предложил им остаться с нами и продолжать воевать.
Они посовещались и, после короткого обсуждения, согласились. Они подчеркнули, что вернутся, несмотря ни на что. Мне хотелось проверить,верны ли мои предположения.Если они вернутся с другими, не желающими воевать, это облегчит нам работу. Если я ошибся, тогда ущерб от потери двух пленных будет невелик.
В тот момент казалось, что вся линия фронта взяла передышку. Огонь пехоты был беспорядочен,тут и там разрывался снаряд. Солнце сияло, не обращая ни на что внимания. Чтобы осмотреться вправо и влево, я пополз вдоль стены к углу дома. Я осторожно заглянул за угол и увидел, как дальше шла улица и какие препятствия нас там ждали. Я мгновенно убрал голову, а затем выглянул снова.Нет, мне не казалось. Не более чем в трех метрах от меня я видел человеческую голову. Голову, и ничего более! Остального тела не было, и его нигде не было видно.
Если бы мы в тот момент атаковали, я удостоил бы ее мимолетного взгляда. Но теперь, пока мы ждали возвращения "штурмгешютце", у меня было время подумать о ней. Голова была чисто отделена от тела. Но где оно? Я невольно подумал о Саломее, которая приказала принести ей на блюде голову Иоанна Крестителя.
Улица незаметно спускалась к Волге. Мы еще не могли увидеть реку, потому что взгляд упирался в дома и руины. Противника тоже не было видно. Я вернулся к группе управления. Вернулись ли украинцы?
Пятеро оставшихся пленных сгрудились в углу У входа. Их охранял один солдат. Когда вернется лейтенант Хемпель с орудиями, я прикажу отвести их в тыл. И тут из-за груд щебня слева от нас выскочили оба украинца.
Я не мог поверить глазам: с ними было - выходя один за другим из проема между кучами - один, два,девять, тринадцать, двадцать два человека! Господи, я не мог поверить глазам!
Они оба ухмылялись и явно гордились успехом. Унтер-офицер Павеллек обменялся с ними несколькими словами и сказал: "С них хватит!" - Спроси их, есть ли у русских тяжелое оружие.
Они ответили отрицательно. Только винтовки и несколько пулеметов. Артиллерия стреляет с другого берега Волги, и тяжелые минометы врыты вдоль берега по эту сторону реки.
Расспросив их, я узнал, что их боевой состав в моем секторе - лишь 100-150 человек. С ними лейтенант и младший лейтенант, а также несколько сержантов и ефрейторов. Штаб с офицерами более высокого ранга расположен на берегу Волги. Пленные были немногословны и подозрительны. Я передал им через Павеллека, что им нечего бояться,что с ними будут обращаться, как положено, и отведут их в тыл. Два человека из группы Диттнера получили приказ доставить пленных на КП батальона и немедленно вернуться в отделение.
Я отвел обоих украинцев в сторону и попросил Павеллека передать им: "Лейтенант хочет узнать, не хотите ли вы остаться с нами. Вам не нужно будет воевать.Но когда у нас будут раненые, вы им поможете и вынесете их. Вас будут кормить так же, как нас, и будут хорошо относиться".
Они обсудили предложение и спросили: "А что потом?" - Лейтенант даст вам документ, гласящий, что вы помогали раненым немцам и что с вами нужно хорошо обращаться.
Еще одна короткая дискуссия, и Павеллек перевел:"Мы согласны. Но мы ни при каких обстоятельствах не будем брать оружия в руки". - Скажи им, что я этого и не жду. Спроси, как их зовут.
Маленького, плотного и темноглазого звали Петр,худого и более высокого звали Павел. Я сказал Юшко позаботиться о них." - из воспоминаний командира 7-й роты 276-го пех.полка 94-й пех.дивизии вермахта оберлейтенанта Э.Холля.