Поразительно каких высот может достигнуть сельское хозяйство без социализма

Сейчас фермерам трудно зарабатывать на жизнь, потому что стоимость содержания фермы растет гораздо быстрее, чем доход с нее. Цена за молоко и мясо, которые сдает фермер, почти такая же, как 20 лет назад, зато горючее, техника, удобрения и прочие необходимые затраты обходятся гораздо дороже. Рик Лэйбл привел мне пример: «Если 50 лет назад фермер хотел купить трактор, он должен был продать двух коров. Сейчас трактор стоит около $15 000, а корову берут всего за 600, так что трактор фермеру обходится в 25 коров». Логическим итогом этого может служить шутка, которую мне рассказали монтанские фермеры. Вопрос: «Что вы будете делать, если получите миллион долларов?» Ответ: «Мне нравится быть фермером, и я останусь на своей убыточной ферме, пока миллион долларов не кончится».

 

Такое снижение прибыльности и возрастающая конкуренция сделали сотни когда-то самоокупаемых ферм Битеррутской долины убыточными. Сначала фермеры обнаружили, что для того, чтобы выжить, им нужен дополнительный доход. Потом им пришлось сдавать фермы, потому что те требовали слишком много работы по вечерам и выходным. Например, 60 лет назад родители родителей Кэти Вон кормились с фермы в 40 акров. Кэти и Пэт Вон тоже купили ферму в 40 акров в 1977 году. С шестью коровами, шестью овцами, несколькими свиньями и сенокосными лугами Кэти работала школьным учителем, а Пэт — строителем ирригационных систем. Они вырастили и воспитали на ферме троих детей, но надежных, устойчивых доходов так и не обрели. Через 8 лет они продали ферму, переехали в город, и все их дети к настоящему моменту из Монтаны уехали.


По всей стране маленькие фермы поглощаются крупными — только так можно выжить в сужающихся рамках экономических требований. Однако в юго-западной Монтане сегодня мелкому фермеру не стать крупным путем скупки земли. Причины этого объяснил Аллен Бьерго: «Сельское хозяйство в США смещается к таким районам, как Айова и Небраска, где никто не живет в свое удовольствие и где нет такой красоты, как в Монтане. Здесь, в Монтане, люди хотят получать от жизни удовольствие и готовы платить за землю гораздо больше ее реальной стоимости с позиций сельского хозяйства. Битеррут становится долиной для прогулок верхом. Лошади экономичны, поскольку цены на продукты сельского хозяйства зависят от цен на пищевые продукты, так что многие предпочитают вкладывать деньги в лошадей».

Цены на земельные участки сейчас в 10–20 раз выше, чем несколько десятилетий назад. По этим ценам ипотечные выплаты за землю гораздо больше, чем земля могла бы принести как ферма. Это основная причина, по которой мелкие фермеры не могут расширять хозяйство и по которой фермы часто продаются под использование для других нужд. Если старые владельцы еще живут на ферме, то после их смерти наследники стараются продать землю застройщику, который заплатит гораздо больше, чем заплатил бы сосед-фермер, потому что приходится еще оплачивать задолженность по высоким налогам на землю, накопившимся за жизнь старого фермера. Чаще всего сами старые владельцы продают фермы. Хотя им тяжело видеть, как земля, которую они любили и возделывали на протяжении шестидесяти лет, делится на 5-акровые участочки, но рост цен позволяет даже маленькую ферму продать за миллион долларов. Выбора не остается — приходится выручать те деньги, которые они не могут заработать как фермеры, поскольку их дети не хотят продолжать дело родителей. Как сказал Рик Лэйбл, «земля для фермера — его пенсионный фонд».

В чем причины столь резкого скачка цен? В основном в том, что богатых приезжих привлекает красивая природа Монтаны. Люди, скупающие у фермеров землю — чаще всего сами приезжие, либо спекулянты, которые делят землю на участки и перепродают все тем же приезжим. Почти весь 4-процентный ежегодный прирост населения обеспечивается приезжими из других штатов, а вовсе не за счет повышения уровня рождаемости. Туризм во время курортного сезона тоже обеспечивают такие люди, как Стэн Фолкау, Люси Томпкинс и мои сыновья, приезжающие на рыбалку и охоту. Как сказано в официальном экономическом обозрении округа Равалли: «Не секрет, почему многие приезжают в Битеррутскую долину. Просто в этом месте очень хочется жить, глядя на горы, леса, потоки и наслаждаясь пейзажами».

Самая большая группа иммигрантов состоит из «полупенсионеров» или пенсионеров в возрасте 45–59 лет, живущих на деньги, вырученные от продажи домов за пределами штата, и отчасти на доход от удаленной работы по интернету. Источники дохода оберегают их от проблем, связанных с экологическими бедами Монтаны. Например, жительница Калифорнии, продавшая крошечный дом за $500 000, может на эти деньги в Монтане купить пять акров земли, большой дом и лошадей, удить рыбу и содержать себя на пенсию и на то, что осталось от продажи дома. Таким образом, большинство иммигрантов в долине оказались калифорнийцами. Поскольку они покупают землю в долине за красоту, а не за количество коров и яблонь, цена земли никак не зависит от ее сельскохозяйственной ценности.

 

Приписки и «рекорды»: сказки о сельском хозяйстве России

Цифры роста производства в российском АПК оказались серьезно завышены. //  news.mail.ru

 

При пересмотре данных после Всероссийской сельскохозяйственной переписи выяснилось, что данные по валовому производству картофеля были завышены на 36%, овощей и бахчевых — на 17%, молока — более чем на 3%. Эксперты объясняют искажение статистики желанием регионов успешно отчитаться по линии господдержки АПК.

Высокие темпы роста сельского хозяйства, которые наметились в России в последние несколько лет, были искусственно завышены. На самом деле ситуация в отечественном АПК не столь радужная.

 

Экономисты сравнили данные официальной статистики с результатами Всероссийской сельскохозяйственной переписи и констатировали, что более 10 млн тонн производства сельхозпродукции, которые упоминались в официальных отчетах за 2017 год, в действительности никогда не существовали.

Так, если изначально Росстат оценивал рост отрасли за 5 лет в 20,7%, то после корректировки данных этот индикатор был снижен более чем вдвое — до 8,7%.

 

Однако как объяснить завышенные отчеты крупных сельхозорганизаций, которым по сути не выгодно платить повышенные налоги за непроизведенную продукцию? По мнению специалистов РАНХиГС, ошибки в этом случае идут от областных руководств, которые должны отчитаться о выполнении госпрограмм, чтобы получить большую господдержку.

Так, после первой переписи Росстат снизил данные об объемах производства продукции сельского хозяйства не только за 2007 год, но и за предыдущие 11 лет (с 1996 по 2006 гг.). Сейчас идет подготовка к корректировке за 2016 г. и предыдущие годы.

 

Ранее аналитики Института конъюнктуры аграрного рынка отмечали, что в этом году в АПК практически не будет никакого роста. Так, позиции растениеводства сильно подкосили плохие погодные условия. В прошлом году Россия получила рекордный урожай за новейшую историю — 135,4 млн т, в этом году по предварительным данным — 100−105 млн т.

 

«Чрезмерное хвастовство» — Медведева раскритиковали за «аграрную державу»

Ситуация с российским зерновым экспортом выглядит не столь радужно, как это может показаться, если ориентироваться только на статистику вывоза пшеницы для продажи на внешних рынках. //  news.mail.ru

 

...Однако следует отметить, что мы всё-таки добились определённых сдвигов, а именно импортозамещения по продовольствию. В начале 2000-х была буквально катастрофическая зависимость от продовольственного импорта, которую сейчас мы существенно ослабили».

В то же время Колганов объяснил, что, рассуждая насчет аграрной державы, надо ориентироваться не только на статистику экспорта зерна.

«Вся проблема заключается в том, что Россия не только экспортёр, но и импортёр зерна, — уточнил экономист. — Россия практически прекратила производство твёрдых сортов пшеницы. Она резко сократила количество производства пшеницы хлебопекарных сортов. Мягкую пшеницу первого и второго классов мы практически не производим. Твердую пшеницу мы практически не производим, и из пшеницы хлебопекарных сортов мы производим только третий класс в основном. Но даже и его не хватает, и поэтому качество наших хлебобулочных изделий не слишком хорошее. Экспортируем мы в основном пшеницу четвертого и пятого классов, то есть кормовую. Фуражное зерно».

По мнению Колганова, даже по сравнению с той не слишком блестящей ситуацией, которая была в СССР с зерновым производством, российское зерновое производство деградировало.

«Оно несколько выросло количественно, но за счёт резкого сокращения производства качественной пшеницы и увеличения производства низкокачественной, — констатировал эксперт. — Я не отрицаю определённых успехов. Нам удалось поднять сельское хозяйство. И мы выкарабкались. Но насчёт аграрной державы — это чрезмерное хвастовство».