Миронов Б.Н. Благосостояние населения и революции в имперской России: XVIII - начало XX века

стр 320

Первые восемь факторов характеризуют степень развития сельского хо-
зяйства и доходы крестьянства от земледелия, скотоводства и отхожих промыс-
лов в губернии; 9–11-й факторы — общий уровень экономического развития;
12–13-й факторы — налоги и повинности, при этом 13-й (недоимки) измеряет
тяжесть платежей. 14-й и 15-й факторы контролируют доходность крестьян-
ства и обременительности платежей: если доходы растут, а платежи снижаются,
то сбережения и расходы на алкоголь должны повышаться, и наоборот. 16-й (хлеб
и картофель собственного производства) и 4-й (скот) факторы отражают качество
питания. 17-й фактор оценивает степень аграрного перенаселения, а 18-й — его
источник: высокий естественный прирост населения. 19-й и 20-й факторы по-
казывают социальный и семейный профиль жителей губерний. 21-й (процент
грамотных) отражает уровень общей культуры, оказывающий косвенное влияние
на благосостояние: грамотный человек имеет возможность найти более выгодную
работу, лучше распорядиться наличными средствами, более внимательно отно-
сится к своему здоровью, лучше информирован по всем вопросам, касающихся
его жизни. 22-й фактор (этнический состав) учитывает особенности националь-
ной культуры, которая оказывала прямое воздействие на длину тела через диету,
отношение к здоровью, уход за детьми, гендерное неравенство, а также косвен-
но — через систему ценностей, религию, право, экономические и социальные
отношения. 23-й фактор (расовый профиль) до некоторой степени принимает
во внимание расовые особенности жителей губернии. 24-й фактор (доля поме-
щичьих крестьян в губернии) позволяет оценить значение крепостного права для
биостатуса крестьянства.
Исходные данные, в значительной части заимствованные из Статистическо-
го атласа Вильсона 18, рукописного атласа Милютина19, из материалов Комиссии
1901 г. 20 и Первой всеобщей переписи населения 1897 г. 21, приведены в Приложе-
ниях 4 и 5 вместе с указанием источников.

стр 323

Анализ всех возможных комбинаций факторов приводит к выво-
ду, что в середине XIX в. шесть факторов (в порядке их вклада в межгубернскую
вариацию длины тела): численность скота, доля русских, недоимки, процент го-
рожан, величина земельного надела и доля мусульман в губернии — исчерпывали
влияние всех учтенных нами факторов (табл. 7.10).

таблицы и детали смотрите в книге.

Iva> стр 323

Самое существенное влияние на географию роста оказывало сельскохозяй-
ственное производство; оно представлено в модели двумя факторами — чис-
ленностью скота и величиной земельного надела. Уровень развития сельского
хозяйства объясняет около 45% вариации среднего роста между губерниями
(0,314 + 0,142). При этом между длиной тела людей и численностью скота
существовала понятная прямая зависимость (чем лучше развито скотоводство
в губернии, тем лучше питание и выше рост), а между величиной земельного
надела и длиной тела — обратная (с уменьшением надела она увеличивалась,
и наоборот). Объяснение парадокса в следующем: именно в многоземельных
нечерноземных губерниях с недостаточной доходностью земледелия (вследствие
невысокого естественного плодородия почвы, низкой эффективности труда
и больших издержек производства из-за необходимости удобрять землю) насе-
ление испытывало дефицит продовольствия, что отражалось на размерах тела.

Во как!!! обратная корреляция между величиной надела и ростом!
Но это в середине 19 века.

стр 324

Вторым по важности являлся этно-расовый профиль губернии, который
представлен в модели долей русских и мусульман в губернии — на долю этого
фактора приходилось до 28% географической вариации роста (0,203 + 0,077).
Учитывая знак «минус» при частном коэффициенте корреляции, полученный
результат можно интерпретировать следующим образом: чем выше в губернии
доля русских и мусульман, тем меньше в ней длина тела мужчин, в ней прожи-
вающих, и наоборот. По индивидуальным измерениям мы знаем: губернии, где
проживали татары, башкиры и калмыки (Астраханская, Казанская, Оренбург-
ская, Уфимская), морфологически принадлежащие к азиатским расам, а также
губернии со значительной численностью народностей, занимающих по своим
морфологическим особенностям промежуточное положение между европейски-
ми и азиатскими расами (Вятская, Казанская, Симбирская, Пермская), имели
рост ниже среднего по России. Напротив, прибалтийские губернии, заселенные
народами, относящимися к балтийской малой расе (по другой терминологии —
к северной расовой группе европеоидов), отличающейся высоким ростом, имели
высокорослое население23. Русские уступали по длине тела украинцам, белорусам
и прибалтийским народам (табл. 7.11).

стр 325

Заметно воздействие налогового бремени на географию роста, о чем можно
судить по тому, что недоимки объясняли около 20% межгубернской вариации
длины тела. Знак «минус» при частном коэффициенте корреляции указывает
на обратный характер зависимости: выше налоги — ниже средний рост в гу-
бернии. Наконец, статистически значимым оказался и уровень урбанизации,
обусловливавший 15% географической вариации длины тела. Знак «плюс» при
коэффициенте корреляции говорит о прямой связи: больше процент горожан —
выше средний рост.
Вопреки общераспространенному мнению, крепостное право не являлось
важнейшим фактором, негативно влиявшим на благосостояние крестьянства.
Корреляционный анализ не обнаружил зависимости между долей владельческих
крестьян в губернии и величиной их длины тела — парный коэффициент кор-
реляции по 47 губерниям равнялся ничтожной величине — лишь 0,138. Тот же
результат получается, если расчет сделать по 20 великороссийским губерниям —
0,031. Отсюда следует: представление о доминирующей роли крепостного права
для уровня жизни крестьян в дореформенную эпоху требует пересмотра. Вслед-
ствие этого этот фактор исключен из дальнейшего анализа.
Корреляционный анализ не обнаружил зависимости и между семейным со-
стоянием и средним ростом мужчин в губерниях потому, вероятно, что эта связь,
как было выяснено на индивидуальных данных, не являлась существенной;
женатые лишь на 0,1–0,3 см превосходили холостых, и обобщенные губернские
сведения такую малую величину зафиксировать не смогли. Зато связь между со-
циальным составом населения (социальный профиль губернии лучше всего пред-
ставляла доля городских жителей) и длиной тела оказалась существенной.
Не выявлено заметной связи между длиной тела и коэффициентом рож-
даемости, смертности, естественного прироста в губерниях. Здесь, возможно,
сказалась неточность демографической статистики середины XIX в., но более
существенное значение могло иметь другое — в России в это время повсеместно
действовала традиционная модель воспроизводства населения: ранняя, всеоб-
щая и высокая, брачность, не регулируемая и предельно высокая рождаемость,
не контролируемая и высокая смертность25. В этих обстоятельствах демографи-
ческие показатели мало изменялись от губернии к губернии и вследствие этого
слабо влияли на межгубернскую вариацию роста. Иными словами, в первой по-
ловине XIX в. сам по себе уровень жизни в существенной степени зависел от мо-
дели воспроизводства населения (при большом естественном приросте россияне
не могли быть богатыми), но вариация благосостояния между губерниями в более
существенной степени определялась другими факторами, так как демографиче-
ский фактор являлся общим для всех них.
6-факторная модель объясняет межгубернскую вариацию длины тела при-
мерно на 45,9% (табл. 7.12).

стр 330

Обратимся теперь к концу ХIХ в. В табл. 7.19 приведены коэффициенты парной
корреляции между средним мужским ростом и 29 факторами в 50 губерниях.
Основываясь на парных коэффициентах, мы выбрали наиболее информа-
тивные факторы и включили их в объяснительную модель. Затем из нескольких
десятков моделей, включающих все возможные наборы факторов, нашли ту,
которая наилучшим образом объясняет географическую вариацию длины тела.
Оказалось: в конце XIX в. самыми важными являлись четыре фактора — тяжесть
налогов, зарплата, земельный надел, грамотность (табл. 7.20).

стр 330-31

Чем ниже налоги в губернии, чем выше зарплата сельскохозяйственных
рабочих и выше грамотность, тем выше рост проживавших в ней мужчин. За-
висимость между земельным наделом и ростом — обратная (с увеличением
надела длина тела уменьшается). Как и в середине XIX в. и по той же причине:
в многоземельных нечерноземных губерниях с низкой урожайностью и с недо-
статочной доходностью земледелия население испытывало дефицит продо-
вольствия, что отражалось на размерах тела. Высота зарплаты обычно отражает
уровень доходности земледелия: выше зарплата — больше доходы. Из четырех
факторов значение грамотности было наименьшим, а остальных — пример-
но одинаковым (31–35%). Можно предложить следующую содержательную
интерпретацию результатов математико-статистического анализа факторов
географии роста в конце XIX в.: чем выше в губернии налоги, ниже уровень
сельскохозяйственного производства, ниже доходность земледелия и ниже гра-
мотность, тем меньше длина тела ее жителей, и наоборот. Совместное действие
четырех факторов объясняло межгубернскую вариацию среднего роста почти
на 64% (табл. 7.21).

!!!опять обратная зависимость роста от величины земельного надела.

стр 353-54

Однако с 1880-х гг. трудовые нагрузки постепенно сокращались. В 1850-е гг.
рабочий год в большинстве случаев равнялся примерно 240 дням, а продолжи-
тельность «чистого» рабочего дня на промышленных предприятиях колебалась
от 14 часов летом до 9 часов зимой, в среднем в год составляла 12 часов. С при-
ходом индустриальной революции обнаружилась тенденция к сокращению
и унификации числа праздничных дней на отдельных предприятиях, вследствие
чего сначала среднее количество рабочих дней увеличилось к 1885 г. до 283,
к 1904 г. — до 287,3 дня, но с 1905 г. под влиянием рабочего движения стало
уменьшаться и в 1913 г. достигло 276,4 дня. Фактическое число рабочих дней,
отрабатываемое отдельным человеком, было меньше: в 1885 г. — 264, в 1904 г. —
268, в 1913 г. — 257. Возрастание числа рабочих дней в 1861–1904 гг. компен-
сировалось сокращением продолжительности рабочего дня с 12,3 в 1850-е гг.
до 11,7 часа в 1885 г., до 10,6 часа в 1904 г., до 10,2 часа в 1905 г. и до 10 часов
в 1913 г. В результате годовой рабочий период формально составлял в 1850-е гг.
примерно 2952 часа, в 1885 г. — 3311, в 1904 г. — 3045, в 1913 г. — 2764 часа,
а фактически — соответственно 2880, 3089, 2841, 2570 часов 24, значит, к 1913 г.
сравнительно с 1850-ми гг. стал на 8% меньше, а относительно 1885 г. — на 20%.

Iva> стр 353-54

продолжаем

8.3. ПИТАНИЕ КРЕСТЬЯН В XVIII — ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX В.
Переходим теперь к анализу питания крестьян.

По XVIII в. сведения о питании довольно ограничены. Они обобщены
в ряде этнографических работ с учетом данных за XIX — начало ХХ в., особенно
за 1840–1850-е гг., когда проводились массовые обследования корреспондентами
Русского географического общества (РГО) 26. Подобная экстраполяция в про-
шлое возможна: в течение XVIII — первой половины ХIХ в. сколько-нибудь
существенных изменений в структуре пищи крестьян не произошло. Поэтому
целесообразно рассмотреть сначала питание в середине ХIХ в. по массовым ис-
точникам, а потом уже вернуться к XVIII в.
В 1847 г. РГО опубликовало Этнографическую программу для описания мест-
ных обычаев, включавшую среди прочего пункты о наружности жителей и пище.
Ответы на эти вопросы, поступившие главным образом в конце 1840–1850-е гг.
от приходского духовенства, позволяют получить представление о питании
и росте, или длине тела. Шестнадцать самых полных описаний (в 14 из них есть
информация о питании) опубликованы 27, 191 — находятся в Архиве РГО 28. Одно-
временно, в 1850–1860-е гг., Генеральный штаб двумя изданиями опубликовал
географическое и статистическое описание 25 губерний России, одиннадцать
из них также содержали сведения о питании 29.

стр 361

Прямые дан-
ные о потреблении водки имеются только с конца ХIХ в. За остальные годы они
носят ориентировочный характер и основываются для XVIII — начала ХIХ в.
на питейном доходе и ценах водки, для 1819–1850 гг. — на изготовлении спирта
в 29 великороссийских губерниях, а за 1850–1913 гг. — в 50 губерниях Европей-
ской России. По приблизительным оценкам, потребление купленной водки
составляло в 1790-е гг. — 12,3 л 69, в 1850 г. — 12,3 л 70, в 1900 г. — 6 л 71, в 1913 г. —
9,7 л 72. Сколько выпивалось самогона, неизвестно, поэтому и цифры потребления алкоголя весьма приблизительны.

стр 363

С конца XVII в. и до середины ХIХ в. в питании преобладал ржаной хлеб — его
суточное потребление крестьянами и работными людьми варьировало в широких
пределах — от 0,74 до 3,0 кг, покрывая около 70–75% потребности в энергии 86.
Остальные 25–30% энергозатрат обеспечивались крупами, овощами, мясом, ры-
бой, маслом. Дневной рацион волжского бурлака во второй половине XVII в. при
переводе на современные меры примерно включал: хлеба — 1616 г, мяса — 269 г,
рыбы — 269 г, крупы — 269 г, молока — 108 г, капусты — 112 г, толокна — 17,5 г,
постного масла — 13,4 г, животного масла — 13,4 г, лука — 17,5 г87. Суммарная
энергетическая ценность продуктов — около 5300 тыс. ккал 88 — позволяла выпол-
нять очень тяжелую физическую работу. По Адмиралтейскому регламенту, в пер-
вой половине XVIII в. больной в лазарете получал в день: хлеба — 615 г, крупы —
205 г, мяса — 307,5 г, масла — 29 г, соли — 21,3 г, пива — 1,2 л, водки — 120 мл 89.
Суммарная энергетическая ценность продуктов — около 3500 ккал 90. В 1775 г при-
мерный рацион рабочего на олонецких заводах включал: хлеб — 1450 г, крупу —
67 г, мясо — 204 г, рыбу — 404 г 91. Суммарная энергетическая ценность учтенных
продуктов — около 3900 ккал 92. В расчете нет овощей, масла и молочных продук-
тов, которые обязательно потреблялись, но и энергии от упомянутых продуктов
достаточно для выполнения тяжелой физической работы. Приведенные данные
являются весьма ориентировочными и не отражают динамики потребления. Как
мною установлено, в 1701–1795 гг. средний рост мужчин уменьшился на 3,5 см,
а в 1796–1855 гг. увеличился на 4,5 см (табл. 11.1), что указывает на ухудшение
питания в XVIII в. и его улучшение в первой половине XIX в.

стр 365

Улучшение питания крестьян отметили 40,1% респондентов, некоторое
ухудшение — 9,1% и 50,8% не заметили изменений, в частности не отметили ро-
ста потребления мяса. Позитивная тенденция более проявилась в центральных
черноземных, украинских, а также в белорусских и прибалтийских губерниях.
«Пища крестьян стала лучше: сало, баранина, домашняя птица в постоянном
употреблении; зажиточные крестьяне начинают употреблять чай» (Воронежская
губ.)98. «Пища крестьян вообще улучшилась. Молоко, творог, масло и сало они
почти повсеместно употребляют сами» (Волынская губ.) 99. «Потребление мяса
крестьянами с начала шестидесятых годов значительно увеличилось. Плохой
хозяин кормит двух свиней для своего продовольствия; для этой же цели и для
овчин содержатся овцы, а зажиточные крестьяне нередко употребляют в пищу
и мясо собственного рогатого скота. Молоко употребляется в летнее время еже-
дневно. Количество содержимого крестьянами скота удвоилось. Из покупных
припасов в большом ходу соленая рыба» (Могилевская губ.) 100. «В последние
15 лет пища работников улучшилась, и употребление мяса увеличилось; впрочем,
употребляется больше рыба соленая» (Эстляндская губ.)101. «В некоторых местно-
стях пища крестьян улучшается, и потребление мяса увеличивается, в других же
этого улучшения не замечается» (Тверская губ.) 102. «С развитием железных дорог
потребление пшеничной муки заметно увеличилось, а ржаной — уменьшилось.
Прежде мужик, отправляясь в дорогу пешком, брал с собой мешок с ржаным
хлебом, а ныне, отправляясь по железной дороге, он из какого-то ложного стыда
не ест ржаного хлеба в присутствии других, сидящих в вагоне, а ест белый, напри-
мер сайку или булку», — заметил хлебный торговец Н. М. Полежаев 103. «Крестьяне
благодатной Курской губернии всегда имели однообразную, но здоровую пищу:
8. Питание, здоровье и биологический статус российского населения в XIX — начале ХХ в.
366
чистый ржаной хлеб, пшено, гречневую кашу, картофель, овощи, сало и постное
масло. Пища их не изменилась» (Курская губ.) 104.

стр 366

В центральных нечерноземных губерниях чаще отмечали стагнацию в по-
треблении. «Пища крестьян не улучшается и потребление мяса не только не уве-
личивается, но в иных местностях Смоленского и Рославльского уездов даже
уменьшается, вследствие уменьшения производства скота. Вообще мяса употре-
бляют очень мало; пища их большей частью растительная, грубая, хлеб в неко-
торых местностях пушной, с мякиной. Исключение представлял Юхновский
уезд и часть Духовщинского и Смоленского уездов, в которых пища улучшается
и потребление мяса увеличивается, отчасти вследствие улучшения заработков
и большего развития артельных работ» (Смоленская губ.) 105. «Пища крестьян
не улучшается, и потребление мяса не увеличивается, а местами и уменьша-
ется", — засвидетельствовал эксперт из поволжской Казанской губернии 106.

стр 366

Пища крестьян
не улучшается, и потребление мяса не увеличивается, но так как скотоводство
у крестьян очень велико, у них много рогатого скота, овец и свиней, то крестьяне
осенью бьют баранов, а зимой свиней и заготовляют солонину и сало на год. Кре-
стьяне среднего состояния осенью и зимой употребляют мясо почти каждый день.
Весной и летом — только зажиточные, а остальные — сало, овощи, молочную
и мучнистую пищу» (Самарская губ.)107.

стр 366

Повсеместно отмечено употребление чая, сахара, покупного пива; но,
по мнению некоторых респондентов, это не идет на пользу земледельцам: «Обык-
новенная пища крестьян состоит из хлеба, щей, молока, овощей. Потребности
крестьян увеличились только в отношении чая, сахара, табака, водки, кожаной
обуви и особенно лучшей одежды. Удовлетворение этих потребностей случается,
впрочем, сплошь и рядом в ущерб удовлетворению более насущных» (Новгород-
ская губ.)108.

стр 367

Сдвиги к лучшему произошли и в питании рабочих. 88,1% респондентов
отметили его улучшение и лишь 11,9% не заметили изменений, причем трое
8.4. Питание крестьян в пореформенный период
367
из них заявили, что пища как до, так и после реформы — достаточна и пита-
тельна. По заключению 84 экспертов, рабочие стали чаще есть мясо, и лишь
14 указали, что ни до, ни после реформы хозяева мясо не выдавали. Причины
улучшений эксперты связывали с возрастанием требовательности со стороны
рабочих. «Рабочие дома продовольствуются по-прежнему, и мясо употребляют
разве только по праздникам, а при найме на хозяйских харчах становятся очень
прихотливы и требовательны, выговаривают и мясо, и сало, а если на своих
харчах, то употребляют чуть не один хлеб с квасом, да лук и овощи, какие по-
дешевле» (Курская губ.)113.

стр 374

о составе дворянства в 1858 году.

В 1858 г. в Европейской России насчи-
тывалось 888,8 тыс. дворян обоего пола всех возрастов, из них 612 тыс. относи-
лись к потомственным. Личные (276,8 тыс.) и потомственные дворяне без земли
и крепостных или с числом крепостных менее 20 ревизских душ (337,5 тыс.)
принадлежали к низшей страте и составляли 69,1% всего благородного сосло-
вия. Ради поддержания престижа и видимости благополучия расходы на одежду
и культурные потребности низшая страта старалась по возможности поддержи-
вать на должном уровне, зато питалась очень скромно130.

стр 380

про купечество

Дореформенное гильдейское купечество по своему образу жизни напоминало
духовенство, но отличалось состоятельностью: бедный человек мог быть священ-
ником, дворянином и даже аристократом, но не мог быть купцом — для этого тре-
бовался значительный капитал. Поэтому-то купцов насчитывалось чрезвычайно
мало — 409,6 тыс. обоего пола — в 2,2 раза меньше, чем дворян, в 1858 г.156.

стр 382


Городское и сельское население внутри себя резко дифференцировалось
по доходам и потреблению. Питание зажиточных слоев на протяжении второй
половины XIX — начала ХХ в. можно считать избыточным, а средних слоев
города и деревни отвечало стандартам своего времени и являлось достаточным
для нормальной жизнедеятельности, хотя временами имелся дефицит рыбной,
мясной и молочной пищи. Низшие слои города и деревни, как правило, удов-
летворяли свои потребности по физиологической норме — калорийность пита-
ния находилась на границе нормы и дефицита, при сильном перекосе в сторону
растительной пищи. Среди горожан на долю низших слоев приходилось около
88,1%, но они питались удовлетворительно как с количественной, так и с ка-
чественной стороны, причем независимо от урожая. Среди крестьян бедная
прослойка достигала в середине ХIХ в. 24%160, в 1912 г. — 31%, если к бедным от-
нести всех безлошадных и безземельных крестьян 161. Они не только испытывали
дефицит мясо-молочных продуктов, но находились в зоне риска: в годы неурожая
они недоедали, а во время очень сильных неурожаев голодовки провоцирова-
ли массовые заболевания с летальными исходами 162, как случилось в неурожай
1891–1892 гг. 163

стр 396

Наблюдения над питанием подтверждаются демографическими данными
за 1866–1913 гг. (за более раннее время сведения недостаточно надежны): смерт-
ность падала, численность населения росла, что свидетельствовало о возрастании
благосостояния.

стр 422

Революция цен имела серьезные последствия, сказавшись прежде все-
го на доходах трудящихся Петербурга. Анализ динамики реальной зарплаты
приводит к сенсационным выводам. В «золотом» XVIII в. рабочие люди жили
хуже, чем в «железном» XIX в. и «серебряном» начале ХХ в. Всю первую поло-
вину XIX в. — во время так называемого кризиса крепостничества — зарплата
непрерывно росла и своего максимума достигла в 1850-е гг. г. — накануне отмены
крепостного права и других буржуазных реформ. В это время она была на 67%
выше, чем в 1703–1710 гг. С приходом в страну капитализма зарплата пошла
вниз и в точке наибольшего падения, в 1880-е гг., упала на треть. С 1890-х гг.,
в период так называемого кризиса самодержавия, или системного кризиса, как
до сих пор этот период характеризуется во многих учебниках истории, зарпла-
та повышалась и к 1913 г. вновь, как в 1850-е гг., достигла своего максимума
за весь период империи, превысив уровень 1703–1710 гг. на 67%. Таким образом,
накануне Первой мировой войны, после первого этапа строительства капитализ-
ма покупательная сила средней зарплаты в Петербурге достигла дореформенного,
т. е. крепостнического уровня.

стр 426


Как видим, движение заработной платы у сельскохозяйственных и про-
мышленных рабочих в пореформенное время не отличалось согласованностью:
в 1860-е гг. у первых она выросла, а у вторых понизилась, в 1870-е гг. у первых —
росла, у вторых — снижалась, но с 1890-х гг. колебания стали синхронными. Сле-
дующее отличие состояло в том, что зарплата у промышленных рабочих в целом
за 53 пореформенных года практически не изменилась, а у сельскохозяйственных
увеличилась к 1914 г. почти в 2 раза сравнительно с 1850-ми гг.

стр 427


Почему динамика оплаты труда в промышленности и сельском хозяйстве от-
личалась своеобразием и почему антропометрические показатели рабочих, несмо-
тря на понижение реальной зарплаты в 1860–1870-е гг., улучшились? На первый
вопрос, на мой взгляд, правильно ответил
М. И. Туган-Барановский. По его мнению,
после отмены крепостного права в деревне
появились лишние руки (вследствие раз-
рушения старинных бытовых условий рус-
ского хозяйственного строя, деградации
кустарных промыслов под влиянием круп-
ных фабрик, имущественной дифференци-
ации крестьянства, уменьшения земельной
обеспеченности и исчезновения во многих
местностях подсобных заработков), искав-
шие применения в промышленности. Од-
нако до середины 1880-х гг. спрос на труд
со стороны крупной промышленности от-
ставал от предложения, а затем стал его
обгонять, соответственно сначала реальная
зарплата падала, а затем повышалась53. Дей-
ствительно, ввиду возрастания численности
крестьян избыток рабочей силы в деревне
достигал по преувеличенным оценкам со-
временников к 1901 г. — 23 млн, к 1914 г. — 32 млн или 52% и 56% от всего на-
личного числа работников в деревне54. По этой причине они активно искали
работу на стороне, о чем говорит рост числа отходников на 100 душ обоего пола
с 1861–1870 гг. по 1906–1910 гг. в 4,3 раза — с 1,4 до 6 (табл. 9.11).

стр 429

В 1850-е зарплата у мужчин, занятых в промышленности, была примерно
в 3,5 раза выше, чем у занятых в сельском хозяйстве, в конце ХIХ в. — 1,4 раза,
в 1911–1913 гг. — 1,2 раза. Еще более существенно сократилось различие в оплате
женского труда в сельском хозяйстве — с 2,8 раза в 1850-е гг. до 2% в 1911–1913 гг.67
При всей ориентировочности исходных данных, можно уверенно сказать: дифферен-
циация в оплате труда в промышленности и сельском хозяйстве и между женщинами
и мужчинами существенно уменьшилась. Именно в силу этого динамика оплаты
труда в промышленности и сельском хозяйстве оказалась существенно иной — в ин-
дустрии она возросла лишь в 1,37 раза, а в аграрном секторе — в 3,9 раза68.

стр 442

про сочинение Радищева

Оброк в три рубля с души, о котором Радищев пишет как о большом27, на са-
мом деле был невелик: средний оброк в России 1780-х гг. равнялся 5 руб. с души 28.
Радищеву, как и современному человеку, казалось признаком бедности, что кре-
стьяне не употребляли сахара, считая его «боярским кушаньем» 29. В 1780-е гг.
сахар всеми считался роскошью, так как очень дорого стоил. Вот петербургские
цены 1780-х гг. за пуд: сахар — 11,00 руб. 30, черная икра — 6,15, мед — 3,4, говя-
дина — 1,1, рожь — 0,52 руб.31 Сахар стоил дороже икры — почти в 2 раза, меда —
в 3,2 раза, говядины — в 10 раз, ржи — в 21,2 раза.
Но самое главное, наблюдения Радищева относятся к концу 1780-х гг., когда
благосостояние крестьян, как показано в Главе 5 настоящей монографии, на-
ходилось на самом низком за весь период империи уровне.