"Благовещенская резня", 1900 год

...

Короче говоря, когда в мае 1896 года по инициативе китайской стороны в Петербурге был подписан российско-китайский договор о военном союзе против Японии (а неявно и против США с Великобританией, опекавших самураев), одна из статей его давала России право на постройку магистрали через Маньчжурию. После чего достаточно быстро возникло российско-китайское «Общество КВЖД», возглавленное китайским дипломатом Сэй Цзэнчэном, завертелись большие деньги, а крохотный безымянный поселок на маньчжурской реке Сунгари, определенный как пункт управления строительством, превратился в рабочий городок Харбин. Зона строительства по условиям договора была почти экстерриториальна, со своей, никому не подчинявшейся администрацией, своей инфраструктурой и даже своей Охранной стражей, насчитывавшей 5 тысяч сабель. В марте 1898 года подписали конвенцию об аренде полуострова Ляодун, конечного пункта магистрали, – и работа закипела. Но…

История, как известно, ломает человека, как хочет, но иногда человек умеет и огрызнуться. Резкий рывок в развитии северных провинций – Чжили, Шаньдун и Маньчжурии – крайне болезненно отозвался на населении, жившем по старинке. Строительство, железные дороги, почта, телеграф, пароходы и недорогой импортный ширпотреб – это, конечно, очень хорошо, но не для арендаторов, чьи участки отчуждались под дорогу Железного Дракона. Не для лодочников, извозчиков, погонщиков, посыльных, носильщиков, ремесленников-кустарей. Короче говоря, не для всякого мелкого люда, поколениями кормившегося наследственными ремеслами. Мир рушился, и в такой ситуации привычные засухи и эпидемии, веками никого особо не пугавшие, начинали казаться карой Небес, а виновниками всех бед, естественно, оказывались «заморские черти» и мирволящее им правительство. Ничего удивительного, что в пораженных метастазами резкого прогресса провинциях активизировались тайные общества, настроенные бороться за восстановление справедливости в том или ином ее понимании. Назывались они по-всякому, но в историю вошли (по названию крупнейшей подпольной организации) под общим наименованием «ихэтуань» – «кулаки, сжатые во имя справедливости», а если говорить об идеологии, то основными отличительными ее признаками были предельная мистичность, усугубленная суевериями, ненависть к «иноверцам», которые в их понимании подлежали безусловному истреблению, и к иностранцам вообще. Ну и, натурально, к любым отклонениям от «старого доброго уклада». Короче говоря, Мулла Омар и его парни. Только еще хуже, ибо владеющие у-шу…

...

К 1898 году ситуация на севере окончательно рухнула. Сотни отрядов, порой по нескольку тысяч душ, наводили там свои порядки, «идейные» мало отличались от бандитов-хунхузов, а те, в свою очередь, обожали «идейные» лозунги. Навести хоть какой-то порядок не могли ни правительственные войска, ни малочисленные отряды европейцев, охраняющие «иноземные городки». И, наконец, 2 ноября 1899 года лидеры мятежных формирований, к тому времени уже объединившихся, озвучили свою программу-максимум: изгнание из страны «заморских чертей» и свержение династии Цин. Правда, пункт номер два довольно быстро был снят с повестки дня: дремучая реакционность ихэтуаней вполне устраивала правившую в это время ультраконсервативную клику императрицы Цыси, не любившую иностранцев из-за их симпатий к свергнутому ею пасынку-реформатору. Так что местные власти получили указ о «мудрой сдержанности по отношению к патриотам», а ихэтуани, признав, что «Цины исправились», взяли курс на борьбу с «демонами» и «вероотступниками». С властями было заключено перемирие, а чуть позже, когда после захвата мятежниками Пекина и начала массового уничтожения европейцев иностранные контингенты вступили в столкновение с «патриотами», императрица, судя по всему, уже пребывавшая в возрастном маразме, поддержала бунтовщиков официально, объявив войну всем великим державам сразу. Начался фильм ужасов. Вернее, сериал в том же жанре. Повсеместное сожжение православных храмов вместе с паствой. Убийства дипломатов. 55-дневная осада «Посольского квартала» в Пекине. «Пекинская Варфоломеевская ночь» (поголовная резня христиан в столице). «Великая казнь демонов в Тайюане» (публичное, с одобрения местного губернатора четвертование 45 миссионеров вместе с женами и детьми). Короче говоря, кому как, но я (при всем уважении к героям «национально-освободительного движения») не рискнул бы излишне осуждать карательные акции, начавшиеся после прибытия в Китай войск Австро-Венгрии, Великобритании, Германии, Италии, США, Франции и Японии.

...

Ситуация в Приамурье сложилась аховая. По всей Маньчжурии, от Лояна до Гирина, прокатилась волна погромов, всех «русских», невзирая на национальность, будь то славяне, немцы, грузины, поляки или евреи, убивали на месте. Как, впрочем, и «ненадежных» китайцев. Провинция, что называется, пылала синим огнем, казаки не могли оказаться сразу и везде, а регулярных войск катастрофически не хватало, так что для защиты осажденного скопищами ихэтуаней Харбина и других городов пришлось организовывать добровольческие дружины из населения. Это помогало, но не всегда. При попытке вывести из Мукдена женщин и детей был уничтожен отряд ополченцев-строителей, собранный поручиком Яном Валевским, жандармом Георгием Геловани и инженером Верховским. Сам Борис Верховский, взятый в плен тяжело раненным, был торжественно обезглавлен в Ляояне по приказу губернатора. Начиная с 23 июня, регулярные части Цин атаковали КВЖД, разрушая все, выглядевшее нетрадиционно. Начали разрушение железнодорожного полотна и станционных построек, а затем начались и попытки перенести войну на российскую территорию. 2, 14 и 28 июля китайская артиллерия подвергала массированному обстрелу Благовещенск, а в ночь с 4 на 5 июля 5000 солдат при 18 орудиях форсировали Амур близ устья Зеи, но после упорного боя были разбиты и в панике отступили.