Холивор о гражданской войне на Украине и расколе

Нарастают признаки того, что российские войска помогли сепаратистам открыть новый фронт в их борьбе с украинскими войсками. Тем самым Владимир Путин резко повысил ставки в этом конфликте – в тот самый момент, когда он набрасывал на салфетке очертания возможного прекращения огня.
В результате перед президентом Обамой встал незавидный выбор.
Он может обострить конфликт, отправив в Киев оружие, и тем самым поставить под угрозу единство НАТО, или же он может добиваться дипломатического разрешения конфликта, которое многие в Америке сочтут унизительным поражением.
"Голуби" заявляют, что вторжение России на Украину демонстрирует, что военного решения конфликта, при котором сепаратисты будут полностью разгромлены, не может быть. Эту точку зрения разделяет Берлин.
С этой точки зрения Владимир Путин, так как он ближайший сосед Украины, и так как он считает, что Украина представляет собой жизненный интерес для России, будет всегда готов к дальнейшей эскалации конфликта. Он просто хочет Украину больше, чем Запад, пишет Financial Times.
"Ястребы" в Вашингтоне должны встретить последние действия Путина решительным отпором. Среди возможных ответных действий – наисерьезнейшие санкции против российских банков. Они также предлагают предоставить Украине противотанковое и другое тяжелое оружие.
С их точки зрения Владимир Путин пойдет на попятную лишь после того, как народ России увидит возвращающиеся на родину гробы.
Они утверждают, что если Путину удастся диктовать внешнюю политику Украины, то он на этом не остановится. Он тогда найдет новые способы подорвать обязательства НАТО защищать своих членов на востоке Европы.
В результате "гангстерская тактика российского лидера подорвет мировой порядок и авторитет США".
В начале кризиса президент Обама мог рассматривать возможность ограниченной реакции на действия Путина – немного санкций, немного звонков в Москву. Теперь перед ним стоит гораздо более серьезный выбор – готов ли он пойти на риск полной разрухи Украины ради того, чтобы Путин не смог считать себя победителем, задается вопросом Financial Times.