Миллионы телезрителей могли прослушать на всех американских каналах, как бывший губернатор Иллинойса Род Благоевич (а также его не менее деловая супруга) с обильным использованием нецензурной лексики рассказывает о своих планах буквально продать наиболее платёжеспособному покупателю должность сенатора от штата Иллинойс, освободившуюся после того, как предыдущий сенатор, Барак Обама ушёл на повышение, став президентом.
Разговоры, живо напоминавшие о временах президента Гранта, записывало ФБР. Казалось, Благоевича ждут большие неприятности – телефонная запись сомнений в его коррумпированности не оставляла. Шумный взрыв бомбы этого скандала с самого начала несколько мешал ясному мышлению – почти не обсуждается в американских СМИ,
почему же ФБР слушала телефон губернатора одного из важнейших американских штатов?
Законченные американские либералы сколько угодно, особенно после 11 сентября 2001 года, могут сетовать на авторитаризм американского государства, однако телефоны всех подряд и всё время американские спецслужбы не слушают. Конечно, можно было предполагать, что федеральные агенты, скажем, выполняя план по поимке коррупционеров, спровоцировали Благоевича на откровенность – так часто случается с исповедующими ислам американцами, которым сотрудники ФБР или других правоохранительных органов предлагают купить фальшивой взрывчатки, а потом даже советуют, как использовать эту взрывчатку. Затем поддавшихся на провокацию быстро арестовывают, а руководители спецслужб рапортуют публике об очередном доблестном раскрытии коварного террористического заговора.
Но Благоевич, хотя и сам сын выходцев из Югославии, - не запутавшийся в жизни молодой иммигрант первого или второго поколения, решивший, что радикальный исламизм поможет решить ему все экзистенциальные вопросы, а один из самых сильных на тот момент региональных политиков Америки с хорошими перспективами на федеральном уровне; заниматься провокациями против него не стали бы даже в ФБР. Слушали телефон губернатора совсем по другому поводу: в течение трёх лет шло расследование обильной информации о коррумпированности Благоевича, в рамках этого расследования и был получен ордер на прослушивание его телефона.
После записи разговора о продаже места в Сенате, Благоевича арестовали, а заявления представителей следствия рассеивали последние сомнения, что даже такой высокопоставленный политик избежит законного наказания. Но вскоре губернатор был отпущен под залог и быстро стал настоящей «звёздой» американского телевидения, своими путанными объяснениями бесперебойно снабжая пародистов и юмористов материалами для их выступлений.
Постепенно и эта «популярность» сошла на нет – почти каждую неделю американское телевидение предлагает публике новые скандалы. Надо заметить, что Чикаго и окружающий Город Ветров штат Иллинойс давно уже стали синонимом коррумпированности в американской политике. Если бы против Благоевича был вынесен обвинительный приговор, то
он бы стал уже четвёртым губернатором Иллинойса, оказавшимся в тюрьме с 1971 года. Однако, удивительным образом, серьёзного обвинительного приговора так и не последовало. В августе 2010 года он был признан лишь виновным в том, что лгал федеральным агентам, по остальным же двадцати трём, более серьёзным обвинениям присяжные не смогли прийти к какому-либо решению, и дело бы отправлено на доследование. Сомневающиеся в эффективности судов присяжных в этой истории могут найти новые аргументы в поддержку своей точки зрения, однако во всех таких случаях множество вопросов можно предъявить к стороне обвинения.
История Благоевича о качестве работы стороны обвинения заставляет задуматься особенно крепко.
Только выйдя из заключения после внесения залога, бывший губернатор обещал рассказать нечто дискредитирующее о людях, близких к президенту. Конечно, может, это было лишь одно из его многочисленных и путанных заявлений, а, возможно, Благоевич не стал ничего рассказывать, потому что имел основания думать, что вердикт суда будет для него благоприятным.v Необходимо отметить, что не является секретом существование в Чикаго «демократической машины», эффективной системы удержания власти, требующей от всех политиков-демократов дисциплины и лояльности. Прошёл школу этой «машины» и Обама, и многие его ближайшие соратники. Трудно однозначно утверждать, насколько многочисленные коррупционные скандалы Чикаго и Иллинойса связаны с существованием этой машины, но известно, что они сопровождали (и сопровождают) её работу годами.
Казалось, что она «сломалась» в начале восьмидесятых годов прошлого века. Но сын могущественного мэра Ричарда Дэйли, Ричард Дэйли-младший выиграл выборы градоначальника в 1989 и вернул в ряды демократов стройность и победный дух. После этого Дэйли-младший выигрывал выборы четыре раза подряд, а в 2010 году неожиданно решил уйти из политики. Раздражавший многих, жёсткий руководитель аппарата Белого дома, один из ветеранов политики Иллинойса Рам Эмануэль тут же объявил, что давно мечтал стать мэром Города Ветров и попросил Обаму освободить его от высокого вашингтонского поста. (Многие эксперты сходятся во мнении, что тем самым президент завоевал дополнительные очки популярности среди независимых избирателей и даже некоторых республиканцев.) Теперь господин Эмануэль, несмотря на многочисленные протесты разных политических сил в Чикаго, имеет все шансы сменить Дэйли.
Другими словами, слухи о прекращении существования «чикагской машины» оказались сильно преувеличенными: даже влиятельнейший бывший глава избирательного штаба Обамы, а сегодня главный советник президента Дэвид Аксельрод в ближайшее время собирается уйти из администрации и готовить переизбрание президента именно из родного Чикаго. Одной из основных составляющих этой «машины» всегда были предприниматели, которые помимо своих занятий бизнесом разной степени легальности, ещё помогали в сборе средств для избирательных штабов чикагских и иллинойских демократов.
Активным жертвователем и сборщиком средств для новой «чикагской машины» был Тони Резко, девелопер и ресторатор, ставший главным спонсором победы Благоевича на выборах. Любопытно, что, если контроль за городом демократы удержали, то губернаторами штата с конца семидесятых годов были республиканцы. В 2003 году Благоевич при помощи Резко это прекратил, вернув пост демократам, а в 2008 году бизнесмен был признан виновным в участии в нескольких коррупционных схемах, именно в рамках расследования его дела ФБР прослушивало телефон Благоевича. Известно, что между Резко и президентом Обамой существовали многочисленные, как минимум, деловые отношения. Однако в 2008 году популярность Обамы была настолько высока, что республиканцы не сумели развить тему его связей с одиозным бизнесменом.
Возможно, некоторые подробности мог бы рассказать бывший губернатор Иллинойса. Но не рассказал – его партийная лояльность могла оказаться сильнее страха перед длительным проживанием в тюремной камере. Как оказалось, в итоге он, по крайней мере, пока не оказался и в тюрьме. Получается, что такая лояльность может быть вполне вознаграждена…
Что дальше
Ещё лет пятнадцать назад МВФ и Всемирный банк при активном участии Соединённых Штатов одним из условий так называемого «вашингтонского консенсуса», следование правилам которого обещало беднейшим странам экономическую помощь, сделали требование борьбы с коррупцией. Апологеты консенсуса указывали при этом на опыт западных государств, в особенности лидирующей среди них Америки – много говорилось, что без победы над взяточничеством невозможно экономическое развитие и процветание. (Любопытно, что в мае 2009 в популярном и влиятельном американском журнале «Атлантик Мансли» была опубликована статья бывшего главного экономиста МВФ Саймона Джонсона, в которой
он доказывал, что современная Америка не смогла бы пройти проверку международных финансовых институтов на коррумпированность системы госуправления.) (

)
Сегодня «вашингтонский консенсус» забыт, а развитые государства Запада с глобальной рецессией справляются хуже, чем многие развивающиеся страны. Однако американский опыт борьбы с коррупцией своей ценности не теряет: состоит эта ценность не в бездумно-механическом копировании чужых и чуждых институтов по указке из Вашингтона, а в понимании уроков этой борьбы.
Главный из этих уроков состоит в том, что коррумпированность, желание использовать высокий пост в своих интересах, универсально присуще человеческой природе. В разных странах, в разные периоды истории борцы с коррупцией сталкиваются с одинаковыми проблемами, стартовые условия для начала такой борьбы не бывают благоприятными, едва ли можно говорить, что история или культура какого-то общества оказываются решающими для успеха этой борьбы.
Современная Нигерия, Индия или любое другое государство, страдающее от коррупции, вряд ли сравнимы с современными США. Однако с уверенностью можно утверждать, что в американской истории бывали периоды, когда ситуация со взяточничеством не сильно отличалась от положения во многих странах современного мира. В этом факте может быть поддержка для отчаявшихся современных борцов с коррупцией разных государств – нет никаких оснований говорить, что шансов на успех у них меньше, чем в своё время этих шансов было у американских общественников и политиков.
С другой стороны, и в этом второй важнейший урок американского опыта борьбы с коррупцией, победа над коррупцией никогда не может быть полной и окончательной.
Американцы сегодня избавлены от необходимости платить взятки за решение повседневных бытовых вопросов, однако самое пагубное воздействие на американское государство и экономику оказывает существующая сегодня система фактического контроля групп специальных интересов над процессом принятия политических и экономических решений на всех уровнях власти. Былые успехи вдохновляют американских активистов развитого гражданского общества на продолжение борьбы с коррупцией, но добиваться побед им всё сложнее – уступая былые позиции коррупция принимает всё более изощрённые формы.