США предлагают России сократить половину ядерных боезарядов

Пентагон ужимается

Военные расходы Пентагона сокращены на $46 млрд в рамках принудительного секвестра бюджета США. Под урезание расходов прежде всего попадут гражданские специалисты, работающие на военное ведомство, а также американские программы по авиастроению и судостроению. Эксперт говорит, что пока о катастрофе говорить рано, но секвестр создает неразбериху в военном секторе. // www.gazeta.ru

 

Более половины всех сокращений, как известно, составляют расходы на оборону. На этом фоне негативными представляются перспективы не только компании Lockheed Martin, которая является крупнейшим в США и в мире подрядчиком в оборонной промышленности, но и Northrop Grumman Corporation, производителя бомбардировщиков и беспилотников для ВВС США. Эта корпорация наряду с General Dynamics Corporation (строительство подлодок для ВМС) и SAIC (поставки оборудования для разведки) ощутит влияние секвестра на финансовые результаты 2013 года. Значительные контракты с военным ведомством заключены у таких компаний, как Hewlett-Packard (4,1 миллиарда долларов) и Booz Allen Hamilton (3,8 миллиарда). Обе корпорации поставляют электронные системы министерству обороны и в случае сокращений бюджета могут недополучить значительную часть прибыли.

 

На Пентагон наложили секвестр

Секвестр – произвольные бюджетные сокращения – вступают в силу в Соединенных Штатах с 1 марта, поскольку Белый дом и республиканский Конгресс не смогли договориться. Секвестр ударит и по социальным программам, и по Пентагону. Последнее вызвало плач на реках вашингтонских. Слезами заливаются Пентагон, генералы и их покровители на Капитолии. Согласно секвестру, правительственные расходы сокращаются на $85 млрд. Из них Пентагон недополучит 43 миллиарда, или 8% от своего годового бюджета. А за последующие 10 лет от него должны отпилить еще $500 млрд. // www.mk.ru

 

Паника в Пентагоне по поводу секвестра это не только психическая атака на Белый дом и Конгресс. В определенном смысле она не наигранная. Дело в том, что избалованный Пентагон даже в кошмарном сне не мог предположить, что мачете секвестра коснется его священных телес. А когда это произошло, он вздрогнул от неожиданности. К чему, к чему, а к такому он не был готов. Он продолжал как прежде переводить средства налогоплательщиков на дорогостоящие, а главное, ненужные системы оружия. Кстати, и военно-промышленный комплекс, по мнению экспертов, не так уж и сильно пострадает. Исходя из того, что бюджеты Пентагона будут подвергаться сокращениям, комплекс загодя внес коррективы в свои калькуляции.

 

Большой стратегический треугольник

Бомжи, отшельники, баре и рабовладельц // nvo.ng.ru

 

Из трех держав ЯО играет сейчас самую большую роль в концепции безопасности и военной доктрине и военной политике России. Из-за ослабления своих сил общего назначения (СОН) она ощущает уязвимость как на западе, так (негласно) и на востоке. В отношениях с США/НАТО Россию к тому же беспокоит отставание по ПРО и стратегическим ракетам в неядерном оснащении. В отношениях с Пекином Москву, видимо, подспудно тревожит растущий китайский потенциал сил общего назначения, прежде всего сухопутных войск в северных округах Поднебесной.

Соединенные Штаты делают меньший, чем Россия, упор на ЯО ввиду своего геостратегического положения и превосходства в самых передовых силах общего назначения, ПРО и стратегических неядерных системах. Но ядерный потенциал остается для США атрибутом сверхдержавного статуса, «страховым полисом» безопасности и инструментом гарантий союзникам.

Из всей «тройки» КНР официально делает наименьший акцент на ЯО. Пекин не беспокоится по поводу баланса СОН ни с РФ, ни с США (или Индией). Китай пока принимает как данность отставание по ЯО и от США, и от России, хотя весьма озабочен американскими системами ПРО и средствами «быстрого глобального удара».

Ядерные доктрины США и России, опубликованные в 2010 году, весьма схожи. Обе державы рассматривают ЯО как крайнее средство, но обе допускают его применение первыми. В них есть лишь два существенных отличия. Первое – США обосновывают целесообразность относительного повышения роли ПРО и наступательных неядерных систем, а Россия считает это дестабилизирующей тенденцией. Второе отличие в том, что США допускают первый ядерный удар для защиты союзников от неядерного нападения (имея в виду Японию, Тайвань, Южную Корею, ряд стран НАТО), а Россия применения ЯО для обороны союзников от обычной агрессии не планирует. Но со своей стороны РФ предусматривает первое применение ЯО в ответ на широкомасштабное неядерное нападение на себя, тогда как США об этом ничего не говорят (по понятным геостратегическим причинам они для такого нападения неуязвимы).

С Китаем дело намного сложнее. КНР – единственное из всех девяти ядерных государств, которое на официальном уровне имеет обязательство о неприменении ЯО первым, причем безо всяких оговорок. Подход КНР к стратегической стабильности не основан на примерном ракетно-ядерном паритете с США или Россией. Касательно величины необходимых Китаю ядерных сил говорится, что они будут поддерживаться на минимальном уровне, «которого требует национальная безопасность».

Вместе с тем Китай – единственная из пяти великих держав, постоянных членов Совета Безопасности ООН и признанных пяти ядерных держав Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), которая не предоставляет никакой официальной фактической информации о своих ядерных силах и программах их развития. В прошлом, когда китайский ВВП и военный бюджет были весьма скромны, это спокойно воспринималось другими державами. Но в последнее десятилетие экономический рост КНР, ее выход на второе после США место в мире по величине военного бюджета, крупные программы модернизации ядерных и обычных сил и вооружений изменили это отношение.

Теперь декларации о «сугубо оборонительной ядерной доктрине», отказе от первого удара, «минимально необходимых» ядерных силах – не будет приниматься на веру. В связи с этим нелишне напомнить об идеях величайшего китайского военного теоретика (первого стратега в мировой истории) Сунь Цзы, высказанных в его трактате «Искусство войны»: «Война – это путь обмана. Поэтому, даже если имеются большие возможности, показывай противнику отсутствие возможностей. Когда должен ввести в бой свои силы, притворись бездеятельным. Когда цель близко, показывай, будто она далеко…»

Периодически появляются сведения о построенных и строящихся в Китае огромных тоннелях, общая протяженность которых оценивается примерно в 5000 км. Интересно, что строительство ведется силами Второй артиллерии – вида вооруженных сил, ответственного за стратегические силы наземного базирования (аналога российских РВСН). Нельзя исключать, что тоннели могут предназначаться для скрытного хранения резервных мобильных пусковых установок, стратегических и оперативно-тактических ракет.

По оценкам самых авторитетных российских специалистов, Китай имеет до 800–900 предназначенных для оперативного развертывания ядерных боезарядов (440 ядерных авиабомб на авиации разных типов, 360 боеголовок на МБР, БРСД и ОТР, 45 боеголовок на БРПЛ). Значительное количество оружейных материалов, как и боезарядов, может содержаться в хранилищах как резервный запас.

 

Главный парадокс ядерной доктрины КНР состоит в том, что если ее ядерные силы столь ограниченны, как считают большинство зарубежных источников, то они не способны к ответному удару и скорее всего имеют оперативную ориентацию на упреждающий удар.

Китайский потенциал ответного удара может быть состоятелен только в том случае, если в подземных тоннелях хранится крупный резерв ракетно-ядерных сил, о котором неизвестно вероятному противнику и который обладает высокой живучестью, хотя и не может быть использован немедленно. Для усиления эффекта сдерживания в момент кризиса часть этого резерва может быть показана миру, чтобы разрушить планы врага. Но в таком случае Китай – третья ядерная держава после США и РФ. Более того, ядерные силы КНР, видимо, больше сил всех остальных шести ядерных государств, вместе взятых.

Исходя из этого, можно предположить, что истинные мотивы полной засекреченности информации о китайских ядерных силах объясняются не малочисленностью, а наоборот – величиной ядерного потенциала КНР и возможностью его быстрого дальнейшего наращивания.

 

Что касается открытия информации, Пекином официально выдвигается условие отказа США (и по умолчанию России) от концепции применения ядерного оружия первыми. Это на первый взгляд звучит убедительно, но на деле не выдерживает критики. Ведь официальная информация Пекина о количестве его ядерных средств не может облегчить гипотетическое нацеливание разоружающего удара со стороны США или России. В планировании таких операций они обязаны полагаться на собственные разведывательные данные, тем более что официальная информация Пекина не должна включать точные координаты всех его стратегических объектов. А вот для планирования последующих договоров СНВ Москве и Вашингтону транспарентность китайских сил и программ была бы очень полезна.

На деле, видимо, КНР рассматривает транспарентность как свой важнейший козырь. Поэтому убедить Китай открыть информацию в виде жеста доброй воли скорее всего не удастся. В лучшем случае Пекин намерен вести по этому поводу жесткий торг и будет стремиться продать каждый частный фрагмент транспарентности за максимальную цену.