"Закон Магнитского" приняли

Проблемы у Браудера начались с 2004 года, когда в отношении него Министерством Внутренних Дел Республики Калмыкия были возбуждены сразу несколько уголовных дел по факту уклонения от уплаты налогов в особо крупном размере.

Работающий в России с 1996 года и уже порядком «обрусевший» Браудер тогда решил проблемы с уголовными делами, которые были закрыты или приостановлены. Очевидно понимая, что претензии налоговиков обоснованы, Браудер, по непроверенным сведениям, через своего хорошего знакомого Давида Шошуа, имевшего израильский паспорт и работавшего в службе безопасности банка HSBC в Москве и являвшегося номинальным директором одной из компаний Браудера, вышел на могущественного тогда заместителя начальника ДЭБ МВД РФ Константина Пирцхававу. Он-то, говорят, и закрывал уголовные дела, возбужденные в отношении Браудера. Знакомые с ситуацией юристы говорят, что размер вознаграждения Пирцхалавы, сейчас уже не работающего в МВД, составлял не менее 500 тыс. долларов США. Занятно, что уголовное дело в отношении Браудера возобновлялось и закрывалось в течение 2004-2005 года 8 (ВОСЕМЬ!) раз. На девятый раз дела были переданы в Следственный комитет при МВД РФ, где их расследование в настоящее время практически закончено.

Возбужденные еще в 2004 году они связаны с незаконным применением налоговых льгот компаниями фонда Эрмитаж в 2000-2004 годах. Сам Браудер никогда не признавал факт возбуждения в отношении него уголовных дел и никогда не давал показаний или, даже, просто объяснений об обстоятельствах использования налоговых льгот.

 

НЕМАГНИТСКИЙ

Forgot your password? // pluton159.livejournal.com

 

Летом 2007-го знакомый банкир Семен Коробейников попросил меня потрудиться на Октая Гасанова (уважаемого человека) и одну солидную фирму (как я понял – компанию Файерстоун Данкен). Гасанов представлял интересы владельцев компаний, заплативших в бюджет большие суммы налогов (речь шла о переплате в связи с изменением стоимости акций). И вот теперь они хотят эти деньги вернуть.

Сначала Гасанов обещал Коробейникову, что в ближайшее время удастся получить подлинные печати компаний, которые были изъяты милицией. Но что-то там не заладилось и Коробейников решил все сделать сам, а от Гасанова требовалось только подписать у бывших владельцев компаний поддельные договоры, на основании которых мои наниматели собирались вернуть деньги. Гасанов подписал договоры сам, на основании имевшихся у него доверенностей от кипрских директоров, дочерними компаниями которых и были «Махаон», «Парфенион» и «Рилэнд». Коробейников организовал перерегистрацию компаний на меня и других номиналов. Но новых счетов он не открывал, поскольку прежние владельцы из Эрмитажа сами хотели контролировать поступление денег.

Коробейников подготовил всю «первичку», подтверждающую право на возмещение налога, но уточненные налоговые декларации изготовить сам не мог, поскольку, требовалось знать остатки по счетам бухгалтерского учета и точную сумму ранее уплаченного налога. Декларации при этом нужно было подавать срочно, иначе можно было не успеть пройти налоговую проверку до конца года, что не позволило бы получить возмещение вообще. В ситуации цейтнота Гасанов попросил меня подъехать к человеку, который изготавливал декларации и у которого были печати. Это и был Магнитский. Он хорошо был знаком с Гасановым и, когда мы с ним и Хлебниковым подъехали к офису, Магнитский вынес уже готовые декларации с печатями, которые я подписал, а потом сдал налоговикам. Налоговая начала камеральную проверку в сентябре 2007 года. Опрашивали всех директоров, меня вызывали в налоговую, я пришел и по бумажке, написанной Гасановым, прочитал, как якобы все было. То же самое сделали остальные директора. С сентября по декабрь проводились мероприятия. И только в конце декабря проверка подтвердила, что была переплата.

Цепочка для меня выглядела предельно просто: я – Коробейников – Гасанов – клиент, то есть Файерстоун (он же – Эрмитаж Кэпитал). Как я понимаю теперь, что-то пошло не так после того, как в октябре 2007 Октай Гасанов скончался от сердечного приступа. Наверное, Коробейников затеял свою игру. И кинул Эрмитаж. Или кого-то из Эрмитажа. Или они договорились. Собака зарыта где-то здесь: осенью 2007 года случилось что-то реально важное. Но я этого и не знал, да и не имело это значения. Все было уже на мази: налоговая вела проверку.

Мифотворцы твердят, будто Магнитский предупреждал, что деньги скоро похитят. Но встрепенулся он, когда понял, что дело пошло не так. Раньше, когда срочно требовались готовые декларации для того, чтобы отдать их в налоговую инспекцию, Сергей Леонидович чего-то не переживал. Хотя понимал, зачем и почему все происходит.

 

Впервые Браудер убедился в этом еще зимой и весной 1998 г., борясь против попыток Онэксимбанка размыть доли миноритарных акционеров в нефтяной компании «СИДАНКО». Тогда после шквала статей в западной прессе глава ФКЦБ Дмитрий Васильев отменил допэмиссию акций компании. «Надо помнить, что тогда, как потом выяснилось, правительство было собственностью олигархов, и Васильев беспокоился, что с ним могут случиться ужасные вещи в профессиональной сфере, а то и нечто худшее, — цитируют Браудера авторы исследования. — Не инициируя атаку, но лишь реагируя на нее, он чувствовал себя сильнее и свободнее. В ряде случаев он просил сообщить о том или ином аспекте дела в прессе, потому что не мог перейти в наступление, пока это не становилось достоянием гласности».
В послекризисные 1999-2002 гг., пишут Дайк, Волчкова и Зингалес, к общему уровню коррупции и непрозрачности добавилось еще и «обмеление» фондового рынка, которое развязало руки всевластным мажоритариям. «После августа 1998 г. мы “упали” вместе со всеми, а мажоритарии стали делать все, чтобы довести стоимость наших портфелей до абсолютного ноля. Тут нам пришлось выбирать: защищать инвестиции или уходить в более цивилизованную страну. Мы выбрали первое», — вспоминает директор по корпоративным исследованиям Hermitage Capital Management Вадим Клейнер.
Борьба в судах редко приносила результат. «Мы обращались [с исками] более 40 раз, а выиграли только в 6 случаях, — говорит Браудер. — При помощи административного давления или коррупции появлялись необъективные решения».
И тогда Hermitage выбрала полем битвы прессу.