Другая Грузия - статья в Авторевю

Что-то мне эти грузинские проценты дико напоминают... ах да, 146%!

10 февраля исполнилось 175 лет со дня смерти великого русского поэта и гражданина Александра Сергеевича Пушкина!
За политическими баталиями СМИ как то подзабыли эту дату

Много полезного сделал для России и прежде всего сотворил в своих стихах литературный русский язык, на котором мы сегодня все говорим.

Так вот, я не спроста вспомнил Александра Сергеевича Пушкина.
Как оказалось и у него была прямая связь с Марнеули!
Пушкин дважды был в Марнеули!
Т.е. и Марнеули (Сарван) это тоже пушкинские места.

Откуда я это взял? А сделал такой вывод, читая его "ПУТЕШЕСТВИЕ В АРЗРУМ ВО ВРЕМЯ ПОХОДА 1829 ГОДА", а также записки "КАВКАЗКОГО ДНЕВНИКА" другого великого русского человека - Александра Сергеевича Грибоедова.

Дело в том, что Марнеули, точнее Сарван, как он тогда назывался, находился и находится на перекрестке древних дорог, сформировавшихся еще со времен Великого шелкового пути и много раньше великих морских географических открытий.
В Сарване сходились пути и дороги:
- На север шла дорога на большой Кавказский перевал (будущая военно-грузинская дорога) в русские княжества;
- На юг через Шулаверы (Шаумян) древняя кратчайшая дорога в Персию, Римскую империю и Византию;
- На запад через Агдара (Екатерининфельд, Люксембург, Болниси), Башкичет (Дманиси), Бармаксыз (Гуниа-Кала, Цалка) и через Джавахк к понтийским грекам и их портам на Черном море Батом (Батуми), Понти (Поти), Сухумкала (Сухум) и далее в Тьмутаракань (Кубань);
- На восток шла дорога из Мцхет (древняя столица Грузии) через Коды, Сандар и далее по правому берегу Алгетки до древнего Красного моста через речку Храм в сторону Каспия, Ширвани (Апшерон) и на север к Дербенту и Махачкале - Волге или на юг, огибая Каспий, далее в Китай (т.е не прямо вдоль Куры дорога шла, а именно через Сарван и далее на Красный мост).
Была еще пятая радиальная дорога так сказать местного значения на Акбулаг (Белый ключ, Тетри Цкаро).
Именно поэтому в Марнеули, можно сказать, от центральной площади радиально расходились все эти дороги.

Александр Сергеевич Пушкин совершая свое путешествие на Кавказ в 1829-м году по пути из Тифлиса в Карс и Эрзерум и обратно прошел через наши места этой древней дорогой в Византию и прошел через эти места.
Пушкин шел верхом на коне старинной дорогой через Коды, мимо нашей горки через татарские (азербпйджанские) Сарван (Марнеули) – Эмир (Имири) – армянские Шулаверы (Шаумян) и далее по ущелью к перевалу Акзи Биюк (Волчьи Ворота). Он шел вдоль русла речки Шулаверки через армянские деревни Джанхош –Ходжорн - Опрет – Чанахчи - Ахкерпи, поднимаясь к перевалу Волчьи Ворота. Слева он любовался видами горы Лалвар и его юго-западными склонами.
Пройдя перевал Пушкин вышел на казачье поселение Привольное. Далее на юг на Джелал-Оглу (Степанован) - Гергеры - Караклис (Кировакан - Ванадзор) и далее на Гюмри (Александрополь – Ленинакан)- Карс - Эрзерум. На Безобдалском перевале после Гергер Пушкин повстречал покойного Грибоедова - убитого персами нашего Российского посла, тело которого везли из Персии в Тифлис.
Это все из его путевых записок "Путешествие в Арзрум" летом 1829 года:

Я ехал верхом, переменяя лошадей на казачьих постах. Вокруг меня земля была опалена зноем. Грузинские деревни издали казались мне прекрасными садами, но, подъезжая к ним, видел я несколько бедных сакель, осененных пыльными тополями. Солнце село, но воздух все еще был душен:
Ночи знойные!
Звезды чуждые!..
Луна сияла; все было тихо; топот моей лошади один раздавался в ночном безмолвии. Я ехал долго, не встречая признаков жилья. Наконец увидел уединенную саклю. Я стал стучаться в дверь. Вышел хозяин. Я попросил воды сперва по-русски, а потом по-татарски. Он меня не понял. Удивительная беспечность! в тридцати верстах от Тифлиса и на дороге в Персию и Турцию он не знал ни слова ни по-русски, ни по-татарски.

Переночевав на казачьем посту, на рассвете отправился я далее. Дорога шла горами и лесом. Я встретил путешествующих татар; между ими было несколько женщин. Они сидели верхами, окутанные в чадры; видны были у них только глаза да каблуки.
Я стал подыматься на Безобдал, гору, отделяющую Грузию от древней Армении. Широкая дорога, осененная деревьями, извивается около горы. На вершине Безобдала я проехал сквозь малое ущелье, называемое, кажется, Волчьими Воротами, и очутился на естественной границе Грузии. Мне представились новые горы, новый горизонт; подо мною расстилались злачные зеленые нивы. Я взглянул еще раз на опаленную Грузию (т.е. на долину Лори) и стал спускаться по отлогому склонению горы к свежим равнинам Армении. С неописанным удовольствием заметил я, что зной вдруг уменьшился: климат был уже другой.

Человек мой со вьючными лошадьми от меня отстал. Я ехал один в цветущей пустыне, окруженной издали горами. В рассеянности проехал я мимо поста, где должен был переменить лошадей. Прошло более шести часов, и я начал удивляться пространству перехода. Я увидел в стороне груды камней, похожие на сакли, и отправился к ним. В самом деле я приехал в армянскую деревню. Несколько женщин в пестрых лохмотьях сидели на плоской кровле подземной сакли. Я изъяснился кое-как. Одна из них сошла в саклю и вынесла мне сыру и молока. Отдохнув несколько минут, я пустился далее и на высоком берегу реки увидел против себя крепость Гергеры. Три потока с шумом и пеной низвергались с высокого берега. Я переехал через реку. Два вола, впряженные в арбу, подымались по крутой дороге. Несколько грузин сопровождали арбу. «Откуда вы?» — спросил я их. «Из Тегерана». — «Что вы везете?» — «Грибоеда». Это было тело убитого Грибоедова, которое препровождали в Тифлис.

Не думал я встретить уже когда-нибудь нашего Грибоедова! Я расстался с ним в прошлом году в Петербурге пред отъездом его в Персию. Он был печален и имел странные предчувствия. Я было хотел его успокоить; он мне сказал: «Vous ne connaissez pas ces gens-là: vous verrez qu'il faudra jouer des couteaux» (Вы еще не знаете этих людей: вы увидите, что дело дойдет до ножей). Он полагал, что причиною кровопролития будет смерть шаха и междоусобица его семидесяти сыновей. Но престарелый шах еще жив, а пророческие слова Грибоедова сбылись. Он погиб под кинжалами персиян, жертвой невежества и вероломства. Обезображенный труп его, бывший три дня игралищем тегеранской черни, узнан был только по руке, некогда простреленной пистолетною пулею.
…..
Я ехал обратно в Тифлис по дороге уже мне знакомой. Места, еще недавно оживленные присутствием 15 000 войска, были молчаливы и печальны. Я переехал Саган-лу и едва мог узнать место, где стоял наш лагерь. В Гумрах выдержал я трехдневный карантин. Опять увидел я Безобдал и оставил возвышенные равнины холодной Армении для знойной Грузии. В Тифлис я прибыл 1-го августа.

Безобдалский перевал это за Гергерами и там как раз тогда заканчивалось Грузия и Борчало в частности.

Так вот, перевал Волчьи ворота (Агзи Биюк) это как раз горный перевал между Ахкерпи и Привольное, который находится у восточного края долины Лори.
Этот маршрут от Тифлиса до Каракилиса (Кировакан - Ванадзор) через Волчьи ворота самый короткий. Волчьи ворота могли Пушкину запасть только при его самоличном переходе этого перевала!

Кроме того Посол Российской Империи в Персии Александр Сергеевич Грибоедов двумя годами ранее до Пушкина не раз ходил в Персию этим маршрутом. Вот как он описывает этот путь в своем дневнике:

Эриванскій походъ. 1827 год.
12 Мая. Четвертокъ. Прибытіе Семптеръ-аги изъ Карса. Новости отъ Бенкендорфа. Нахичеванцевъ переселяютъ. Въ виду у насъ входъ въ пустыни знойныя и безпищныя. Выѣзжаемъ изъ Тифлиса, Вознесенье. Въ Сейдъ-Абадѣ многолюдно и весело. Толпа музыкантовъ на деревѣ, при проѣздѣ генерала гремятъ въ бубны. Обогнувъ послѣднюю оконечность мыса, видъ къ югу туманнаго Акзибеюка; вершина его поливается дождемъ. По дорогѣ запоздалый инженерный инструментъ и сломанныя арбы съ дребезгами искусственнаго моста, разметанныя по дорогѣ, производятъ на генерала дурное впечатлѣніе. Минуемъ Коди, верстахъ въ двухъ отъ большой дороги сворачиваемъ въ Серванъ, вдали лагерь у Храма (Имири). Услужливость мусульманъ. Рѣчь муллы.

13. Пятница. По утру прибыли къ Храму. Быстрота чрезвычайная, новое направленіе рѣки, мостъ снесенъ. Ночью Шулаверы, живописныя ставки въ садахъ. Казакъ линейскій по-чеченски шашкою огонь вырубаетъ и всегда напередъ скажетъ, какой конь будетъ убитъ въ сраженіи.

14. Суббота. Драгунскій полкъ проходитъ. Лошади навьючены продовольствіемъ и фуражемъ; люди пѣшіе.

15. Воскресенье. Ущелье вверхъ по реке Шулаверкѣ чрезвычайно похоже на Салгирскую долину. Лѣсистыя, разнообразныя горы; позади всего высовывается Лалаверъ (Мѣдно-заводская гора), какъ Чатыръ-дагъ (гора в Крыму) съ каменистымъ, обнаженнымъ челомъ.
Лагерь на пріятномъ мѣстѣ. Бабій мостъ (думаю, речь идет о старинном Белом мосте в Ахкерпи). 4 версты отъ Самійскаго погоста, гдѣ расширеніе вида необыкновенно пріятное. Генералъ дѣлается опасно боленъ. Безпокойная ночь.

16. Понедѣльникъ. Вверхъ поднимаемся по ужасной, скверной, грязной дорогѣ. Тѣснина иногда расширяется; видъ съ Акзибеюка обратно въ Самійскую долину, на Кавказъ и проч. Климатъ русскій, Волчьи ворота. Пишу на лугу и, забывшись, не чувствую сырости, похожей какъ на Крестовскомъ острову, покудова чернила не разлились по отсырѣвшей бумагѣ и самъ я промокъ до костей. Ночую съ генераломъ; онъ все боленъ. Тутъ и докторъ, и блохи.

17. Днёвка (в Привольном).

18. Въ 4 часа меня будятъ; тащатъ съ меня халатъ; сырость, холодъ, Лапландія, всѣ больны. Ѣду впередъ по верховой дорогѣ; нѣсколько руинъ справа и слѣва и селенія. Крутой спускъ въ оврагъ Каменной рѣчки (Каменка – Тебеда -Дзорагет). Вся помпа воинственная, съ которой ожидаютъ прибытія главнокомандующаго.

19, 20. Дневка (в Джалал-Оглу – Степанован). Карапапахцы поселились на турецкой границѣ, перехватываютъ и рѣжутъ нашихъ посланныхъ. Какъ бы ихъ оттудова вытѣснить? Заботы о транспортахъ.

21. Тамъ же. Принятіе турецкаго посланца съ музыкою. Толстъ, глупъ и важенъ.

22. Тамъ-же. Чѣмъ свѣтъ сажусь на жеребца, который ужасно упрямится. Пускаюсь къ развалинамъ Лори въ 3-хъ верстахъ отъ лагеря. Деревня, беру проводника. Слѣзаю въ оврагъ каменистый и крутобрегій, гдѣ протекаетъ Тебеде съ шумомъ, съ ревомъ и съ пѣной. Чистый водопадъ дробится о камни справа. Смѣлая арка изъ крупнаго, тесанаго камня черезъ него перекинута. Развалина другого моста черезъ Тебеде. Стѣны и бойницы въ нѣсколько ярусовъ по противулежащему утесу; вползаю черезъ малое отверстіе въ широкую зубчатую башню, гдѣ былъ водоемъ; вѣроятно вода подъ землю была проведена изъ рѣки. Тутъ съ в (востока). вытекаетъ другая рѣчка и въ виду по сему новому ущелью водопадъ крутитъ пѣну, какъ-будто млечный протокъ. Изъ тайника крутая и узкая стежка вьется надъ пропастью. Духомъ взбираюсь вверхъ. Развалины двухъ церквей, бань, замка съ бойницами, къ с. оттудова ворота, много рѣзной работы; вообще положеніе развалинъ родъ Трапезонда. Къ югу два мыса надъ Тебедою, къ з. (западу) бокъ надъ нею же, къ в. (востоку) надъ другою рѣчкою, къ с. (северу) замокъ и ровъ оборонялъ его отъ нападеній съ луговой плоскости. Прежде здѣсь царствовала сильная династія Таи, отъ 8 до 12-го столѣтія; храбрые, умные цари много обращались съ Византійцами, отъ которыхъ заняли зодчество и другія искусства. Нынѣ на развалинахъ въ недавнемъ времени поселились бамбакскіе выходцы въ маломъ количествѣ.
Отъѣздъ турецкаго посланца. — Пріѣздъ Обрѣскова. Полная ночь. — Походъ.

Іюнь 1. Середа. Въ Гергеры, вдоль Тебеде. Налѣво руины Лори. Попы армянскіе на дорогѣ въ ризахъ подносятъ Бога главнокомандующему, который его отъ нихъ какъ рапортъ принимаетъ.
Къ востоку синѣются дальнія горы; одинъ конусъ похожъ на Тепе-Керменъ (гора в Крыму).
Приходимъ къ лѣсистой подошвѣ Безобдала; мой шатеръ надъ ручьемъ, пріятное журчаніе.

2-го. Дневка. Обскакиваю окрестности. Поднимаюсь на верхъ горы надъ лагеремъ. Ароматическій воздухъ лѣсной и луговой. Теряю лошадь.

3-го. Подъемъ на Безобдалъ. Трудность обозамъ. Я боковой стежкой дохожу до самаго верха, гдѣ вѣтеръ порывистый. Спускъ грязный на Кишлаки. Гвардейскій лагерь прелестенъ.

В дневнике есть сноски:
Алгети ал гет – алая река
Дар – ворота (перс)
Акзибеюкъ, Агзи-Буюкъ (Волчьи Ворота, "большая пасть"), горный проходъ
Серванъ, Сарванъ — селеніе и вторая станція отъ Тифлиса къ Елизаветполю. —
Храмъ — рѣка. —
Шулаверы — селеніе въ борчалинской дистанціи. —
Бабій мостъ — Красный мостъ (между станціями Муганлинскою и Салаоглинскою)? —
Самійскій погостъ — Самискій постъ

Къ стр. 83. Волчьи ворота (въ текстѣ опечатка: волчьи) — Акзебеюкъ. —
Каменной рѣчки — Каменки? —
Развалины Лори. Лори — нѣкогда, въ X в. главный городъ мѣстности, потомъ крѣпость и маленькій городокъ, въ александр. уѣздѣ, Эриванской губ. —
Тебеде — рѣчка, впадающая въ Храмъ.
Красный мост (азерб. Qırmızı Körpü) (турецк Kırmızı Köprü) Сенаккюрпи

Къ стр. 38. Демурчизамъ — Демурчи — Гасанлы. —
Мостъ на рѣкѣ Храмъ построенъ въ половинѣ XVII в. царемъ Ростомомъ, изъ династіи Карталинской.
Сенаккюрпи — Сыныгъ-Кёрпи, персид. — "сломанный мостъ".



Из письма Грибоедова графу И. Ф. ПАСКЕВИЧУ
Шулаверы, около 13 июля 1828.


Я пишу вам из Шулавер, на полпути в Джелалоглу, который отстоит еще довольно далеко от цели моего путешествия. Испорченные от бывших ливней дороги делают следование в экипажах немыслимым, а крайний недостаток в подставных лошадях заставляет меня возвратиться в Тифлис.

А также Василий Потто пишет в
"Кавказская война". Том 3. Персидская война 1826-1828 гг.
XVI. Смена Ермолова и первые действия Паскевича
Перевозочных средств между тем в распоряжении Паскевича также не оказалось. С большим трудом удалось собрать в целой Грузии только до восьмисот арб и отправить их с продовольствием вперед, в Амамлы. Но за этим распоряжением движение войск должно было остановиться: дороги были адские, и двигавшиеся по ним обозы прекращали всякое другое движение. “По горе Акзибиюк,– доносил офицер, посланный для сопровождения транспортов,– тянутся все восемьсот арб, и вся дорога между Шулаверами и Джалал-Оглы загорожена обозами; от беспрерывных дождей пути так испортились, что головные арбы, вышедшие из Шулавер 24 апреля, прибыли в Джалал-Оглы 4 мая, то есть в десять дней сделали только пятьдесят шесть верст”...

XVII. Занятие Эчмиадзина
Ранней весной 1827 года, когда карабагский отряд не открывал еще своих действий, авангард действующего корпуса, в составе двух батальонов Грузинского полка, двух батальонов Ширванского и батальона карабинеров, под начальством генерал-адъютанта Бенкендорфа, 30 марта стоял уже в совершенной готовности к выступлению, за речкой Храмом, в деревне Шулаверах, на пути к Безобдалу.
….
2 апреля, в шесть часов утра, Бенкендорф повел авангард через Акзабиюкские горы. Бездорожица стояла полная. На первых же семи верстах обоз застрял в невылазной грязи, и батальоны, закинув за спину ружья, должны были тащить его на руках. Целый день пробились войска с обозом, так как дорога, никогда на разрабатывавшаяся, теперь, при весенней распутице, была решительно непроходимой. Только к вечеру отряд перевалил наконец через горы и стал по ту сторону их, у Самисского поста. Обозы ночевали в горах и прибыли уже на следующий день после полудня.

В Джалал-Оглы присоединились к авангарду еще батальон тифлисцев, два казачьих полка и двенадцать орудий третьей легкой роты Кавказской гренадерской артиллерийской бригады.х.ш.

Другая Грузия ©. Процветающий Батуми. Традиционная толерантность и политкорректность. Европа-с.

Еще про СингапурЪ