Терракт в Бургаском аэропорту

Последней оказалась фотография станции и тракционных путей депо: Фото: Баку — Метрополитен — СТТС. В этот момент снизу на мост бегом поднялся человек в чёрной форме. Эта форма отличалась от стандартной полицейской — не исключено, что данное лицо было сотрудником местного «ЧОПа». Он подбежал ко мне и в резкой форме стал что-то говорить. Прошу перейти на русский — но этот человек русским языком не владел. Жестами он приказал мне следовать за ним. Подчиняюсь этому требованию, спускаюсь с моста вниз.

Человек в форме жестами потребовал оставаться на месте и привёл своего товарища, говорящего по-русски. Тот потребовал документы (даю загранпаспорт) и спросил, что я здесь делаю. Общение поначалу было достаточно дружелюбным, в характерной кавказской «панибратской» манере. Объясняю, что мне нужно попасть на станцию Кишлы, которая, судя по распечатке карты города (показываю её охранникам) находится отсюда сравнительно недалеко.



Место задержания на пешеходном мосту вблизи станции метро «Бакмил».


Почти сразу же был задан вопрос, зачем я фотографировал станцию. Объясняю, что «Бакмил» является самой необычной по многим параметрам станцией Бакинского метро, показываю книгу «ПО РЕЛЬСАМ И ПО ЗЕМЛЕ», нахожу в ней страницу, где рассказывается именно об этой станции. Охранник заинтересовался этой книгой, я подписал её и оставил ему в подарок.

Казалось бы, вопросов больше нет, но человек в форме сказал, что хочет проводить меня в направлении Кишлы. Показываю, ему карту и говорю, что кратчайший путь туда лежит через переходной мост. В ответ слышу, что идти туда надо по-другому.

— Я местный, лучше знаю. Пошли, иначе заблудишься!

Вежливо пытаюсь возразить, что он ведёт совсем в другом направлении — не помогает. Вскоре стала ясна причина такой настойчивости. «Провожавшие» меня охранники (?) подошли к проходной большого огороженного и строго охраняемого комплекса, похожего на военный или полицейский ВУЗ. Позднее благодаря спутниковым снимкам я узнал, что предположение оказалось верным — это была Академия министерства национальной безопасности Азербайджана имени Гейдара Алиева.

Один из людей в чёрной форме зашёл на проходную и что-то сказал. Через минуту вокруг меня уже собралась большая группа людей в похожей форме. Опять-таки, это были не полицейские, а какая-то местная военизированная структура. Эти странные люди выходили «из недр» огороженной территории.

Предшествовавшее «панибратское» общение мгновенно испарилось. В грубом тоне отобрали документы и вещи, принялись «потрошить» рюкзак, оживлённо разговаривая о чём-то между собой (по-азербайджански я не понимал). Роковой ошибкой было, что при «дружеском» общении у станции «Бакмил», до привода к Академии МНБ, я не воспользовался последней возможностью позвонить в Москву и сообщить о возникшей сложной ситуации. Теперь делать это уже было поздно.

Вскоре подъехала полицейская машина. Вещи запихнули обратно в рюкзак и положили в багажник, посадили меня на заднее сиденье между двумя полицейскими, и повезли в ближайшее районное отделение МНБ (Министерство национальной безопасности Азербайджана — аналог российской ФСБ). Внутренняя обстановка здания поразила своей роскошной отделкой: видно, что на спецслужбы здесь денег не жалеют. Во всех коридорах, залах и кабинетах вывешены многочисленные портреты ныне покойного президента Гейдара Алиева, значительно реже — действующего президента Ильхама Алиева.

Меня привели в кабинет для допроса, в нём находились четыре человека. Очевидно, их подняли «по тревоге», когда они уже были дома и готовились ко сну — поэтому они были особенно злы. Снова грубый досмотр вещей, настойчивое требование выдать «имеющееся» у меня, по их мнению, оружие или взрывчатку. Однако самым «колюще-режущим предметом» у меня была шариковая ручка — ничего более острого с собой не беру во избежание возможных проблем, а также для исключения необходимости сдавать рюкзак в багаж в аэропортах.

Был включён компьютер. Фотографии с моего фотоаппарата скачали на него через специальное устройство — кардридер (очевидно, он имелся в кабинете именно для таких случаев). «Забавы ради» сотрудники МНБ стали снимать меня моим же фотоаппаратом. Сделали фотографии в традиционном стиле фотографирования преступников — в фас и профиль. Затем стали просто «щёлкать» фотоаппаратом в пол. Как будто это не жители сравнительно развитой страны, а аборигены джунглей Папуа-Новой Гвинеи, впервые заполучившие в руки современную технику!

«Папуасы» из МНБ были не в курсе того факта, что удалённые фотографии легко восстановить. Они никак не рассчитывали на то, что я смогу восстановить не только фотографии метро, но и следы их «забав» с нажатием на кнопки в служебном кабинете. Восстановленные следы забав «папуасов с ксивами МНБ» размещены в книге «КАВКАЗСКИЙ ПЛЕННИК».

Поразило и то, что простейшая дешёвая «фотомыльница», являющаяся моим рабочим инструментом в процессе работы по изучению железнодорожного транспорта — в их восприятии, похоже, была как минимум миниатюрной ядерной бомбой! Убогую «мыльницу», купленную в 2009 году в городе Тайга Кемеровской области (к сожалению, на более дорогой фотоаппарат у меня нет денег) долго вертели в руках, рассматривали со всех сторон, нажимали на все кнопки, затем вынимали аккумулятор, пытались разобрать.



Та самая «фотомыльница», купленная в Тайге и вызвавшая
«переворот сознания» у сотрудников МНБ Азербайджана.


Я не оставлял попыток перевести общение в более дружественный формат. Предлагаю сфотографировать их. В ответ — только грубость. Эти граждане, мягко говоря, не располагали чувством юмора. Впрочем, и особым интеллектом они не располагали.

В России ситуации, подобные этой (задержание милицией или охранниками, затем — общение с сотрудниками Федеральной службы безопасности РФ — ФСБ) за многие годы у меня случались десятки раз. Они всегда имели примерно одинаковый сценарий: сотрудники российской милиции, не обременённые высшим образованием и хорошим кругозором, подозревали меня в различной «антигосударственной» деятельности и вызывали «чекистов». Но в ФСБ со мной разговаривали совсем не похожие на них люди — образованные и интеллигентные.

Мою деятельность в России всегда понимали правильно, не находили в ней ничего антигосударственного и вскоре отпускали с пожеланиями успеха, порой ещё и извиняясь за поведение милиции или охранников. Но Азербайджан — совсем не тот случай. Местные спецслужбисты были совершенно не похожи на своих российских коллег. Общение с ними напоминало общение с «низовым» составом российской милиции.

Россия, что бы про неё ни говорили, является страной европейской культуры. Россия безоговорочно принадлежит к европейской цивилизации, это современная и разносторонне развитая страна! В России есть любители железных дорог, любители метро, «трамвайные фанаты», всевозможные неформалы самой различной направленности, «бэкпакеры», автостопщики, диггеры....

В Азербайджане, как казалось, всех перечисленных нет вообще. На самом деле они есть, но в ничтожном числе — единицы из миллионов. Пример: существует сайт Бакинской детской железной дороги — Сайт о Бакинской Детской Железной Дороге, созданный её выпускником, который до сих пор живёт в Баку. Но это действительно единицы. В целом, менталитет здесь — «дремуче-пещерный».

В Азербайджане не принято чем-то отличаться от общей массы. Здесь практически у всех прохожих на улице даже одинаковый стиль одежды — в тёмных тонах, одинаковая причёска. Никто ничем не выделяется, встретить на улице «неформала» намного вероятнее в Тегеране, столице Ирана (официально исламской и, казалось бы, более традиционной страны), чем здесь. Местный менталитет просто не позволяет осознать, что у человека может быть «железнодорожная» специализация, и он фотографировал железную дорогу или метро не с террористической либо разведывательной целью.

Фотографии разобранной Бакинской детской железной дороги (Бакинская детская железная дорога) вызвали не менее нездоровый интерес, чем фотографии станций метро. Сомневаюсь, что «дуболомы» из азербайджанского МНБ вообще знали, что такое детская железная дорога (это сложный и дорогостоящий транспортный и образовательный объект, наличие которого было привилегией цивилизованных стран). Вероятнее всего, они предполагали, что насыпь с развороченными шпалами и развалины станций были детально сфотографированы для того, чтобы закладывать под ними всяческие мины и бомбы.

Предъявленные четыре разные книги моего авторства сотрудник азербайджанского МНБ сразу отшвырнул в сторону: «эта ерунда нам неинтересна». Сходная реакция была и на копии публикаций из газет, причём было высказано мнение, что это не реальные газетные статьи, а подделка под них. Подключения к Интернету (в котором можно было бы найти оригиналы статей на официальных сайтах газет) в кабинете не было.

Мне показалось, что данные сотрудники МНБ вообще имеют об Интернете довольно слабое представление. Речь идёт именно о той «интеллектуальной элите», которая со мной общалась. Разумеется, где-то в других кабинетах МНБ подключение к Интернету есть, специальные работники занимаются его «фильтрацией». Здесь, как и в любой другой тоталитарной стране, Интернет контролируется и «неблагонадёжные» сайты блокируются спецслужбами,

От меня потребовали пошагово описать свои действия с момента прибытия на автовокзал в Баку. Вопросы: по каким улицам шёл, что видел и на что обращал внимание, где ездил в метро и на городском транспорте, не встречался ли с кем-то? Когда я назвал, в числе прочих посещённых станций метро, станцию «Йирмисекиз Май», этот дебил принял знание её азербайджанского названия за доказательство шпионства!

— Откуда ты знаешь, что именно «Йирмисекиз Май», когда написано только цифрами «28 мая»?!

В его пустой голове явно закрутилась мысль: «ну понятно, этот диверсант перед заброской к нам ещё и подготовку прошёл».

Cпросили, знаю ли я о терактах в Бакинском метро. Ответил, что знаю, назвал взрыв на станции «20 января» в 1994 году и пожар в поезде, произошедший в 1995 году, в результате которого погибли 289 человек. По официальной версии, он не был терактом, но многие жители Азербайджана, в том числе допрашивавшие меня сотрудники МНБ, уверены: в этом ЧП тоже виновны армяне.

— А это откуда знаешь? Даже у нас не каждый даты этих терактов назовёт, а в России о них никто не знает! Кто тебя готовил, сознавайся!

Объясняю, что все российские газеты в 1995 году писали о страшном происшествии в Баку, ему было уделено много внимания на российском телевидении, это я отлично помню и был в шоке в те дни. У меня хранятся вырезки из московских газет за те дни, со временем они будут выложены в раздел «Сайта о железной дороге», посвящённый Бакинскому метрополитену. Так что об этом пожаре знают почти все россияне, которым в 1995 году было больше пяти лет (по крайней мере, я помню сообщения о смерти К.У. Черненко, хотя находился в четырёхлетнем возрасте).

Ну и тем более — как специалист по метро, я могу вспомнить даты открытия и имена авторов проекта каждой станции. Что уж говорить о событии, которое, к сожалению, принесло Бакинскому метрополитену печальную известность на весь мир.

Снова непонятные разговоры сотрудников МНБ на азербайджанском языке между собой. Видимо, эти идиоты сочли факт знания о происходивших терактах в Бакинском метро равнозначным признанию в принадлежности к террористам.

Вначале меня пытались «раскрутить» на причастность к той же террористической группировке, которая 29 марта 2010 года устроила взрывы в Московском метро. Никакие объяснения (что ни в этом, ни в других терактах в Московском метро, которые случались там, к сожалению, много раз, фотографирование не могло бы способствовать осуществлению смертниками их чёрных замыслов, что несмотря на теракты, в московском метро фотографирование не запрещено, ежедневно его фотографирует огромное число иностранных туристов и российских любителей, что Москва находится в другой стране и северокавказские террористы испытывают ненависть к России, но не к Азербайджану) не действовали.

В ходе тщательного досмотра вещей сотрудники МНБ добрались до карт Армении (топографических, распечатанных с сайта http://maps.vlasenko.net, и туристской карты Еревана). В их разговорах между собой стало часто проскакивать слово «Эрменистан» (Армения). Допрос сместился на армянскую тему. Спросили, был ли я в Армении (честно отвечаю, что был, но давно — в 2001 году), что сейчас собираюсь делать в Армении.

Сам по себе факт въезда в Азербайджан человека, бывавшего в Армении (или наоборот) не является в этих странах противозаконным поступком. Штамп вражеской страны в паспорте служит поводом к тому, чтобы задать вопросы о целях посещения этой страны — но не более. Такие поездки совершают многие путешественники-«бэкпакеры» из зарубежной Европы и России. Любитель метро из Германии Петер Донн в рамках одной поездки сфотографировал все станции метро Баку и Еревана (404 Not Found.

Олигофрены с удостоверениями сотрудников МНБ (кстати, получающие немаленькую зарплату из кармана небогатых азербайджанских налогоплательщиков!) окончательно «убедились» в том, что задержанный ими человек является армянским шпионом. Этому способствовала напряжённая обстановка: в начале 2010 года нередко предсказывалось, что между Арменией и Азербайджаном вскоре возобновится полномасштабная война.

Дальнейшие вопросы были такими: почему интересовала именно станция Бакмил (объяснения, что «Бакмил» по совокупности своих особенностей — самая необычная станция Бакинского метрополитена и одна из самых необычных станций среди всех метрополитенов мира, были ими не поняты, в мозгу у этих людей явно крутились мысли, что станция «Бакмил» интересовала исключительно в связи с близостью академии МНБ и депо), есть ли у меня знакомые в Азербайджане или в Армении. Никаких знакомых в этих республиках, разумеется, не было. Даже в Москве знакомых, кроме «условных», в основном только по технической переписке в Сети, у меня нет — общительностью не отличаюсь.

Задавались вопросы, зачем мне нужны фотографии метро и детской железной дороги (объяснениям, что они будут использованы в книгах «НАШИ МЕТРОПОЛИТЕНЫ» и «ДЕТСКИЕ ЖЕЛЕЗНЫЕ ДОРОГИ», не верили). Также объясняю, что фотографии станций метро уже есть на большом числе сайтов в Интернете, но для использования в книгах желательно иметь собственные, а не чужие фотографии. Старательно записали адреса сайтов с фотографиями Бакинского метро, которые я смог вспомнить (вспомнил http://metroworld.ruz.net, http://metrosoyuza.net, http://ru.wikipedia.org/). Конечно же, этим список сайтов с фотографиями Бакинского метрополитена не исчерпывается. Есть и сайт c видеороликами, снятыми в метро.

Один из вопросов: почему так много фотографий станции «Проспект Свободы», и зачем вообще понадобилось ехать туда, на окраину? Объясняю: это удивительная станция, резко отличающаяся от всех остальных подземных станций — единственная в метрополитене станция, являющаяся односводчатой. Что выглядит особенно странным, если учесть, что станция «Проспект Свободы» открыта совсем недавно. К моменту её открытия метрополитен работал уже 42 года и насчитывал 21 действующую станцию. В других метрополитенах односводчатые станции не открывались на 40 лет позже остальных.

«Имбецилы», обитающие в роскошном здании МНБ, вообще не поняли, что такое односводчатая станция, чем она отличается от колонных и пилонных станций! Хотя я довольно долго пытался им это объяснить! Этот разговор напоминал разговор учителя с учеником школы для умственно отсталых детей. Объяснять этим вроде бы взрослым людям бесполезно — «не в коня корм»...

Большое возмущение вызвал то факт, что на фотографии, сделанной с моста, просматривалось путевое развитие вблизи депо. Было сказано, что схема путевого развития секретна, и сбор данных о конфигурации путей однозначно указывает на террористические намерения. Представляю, что ждало бы в азербайджанском МНБ автора хорошо известной в Интернете детальной схемы путевого развития Бакинского метро, включающей и территорию депо. Секретным назвали и сфотографированное мной расписание движения поездов по станции Бакмил, вывешенное при входе на станцию.

Один из сотрудников проявлял ко мне относительно нормальное отношение, даже принёс еду — хлеб и сыр. Но старший по званию, проводивший допрос, был очень недружелюбен, называл себя националистом, ругал не только Армению, но и Россию — за то, что она угнетала его свободолюбивый народ и в Карабахской войне поддерживала армян. Худшим из действий России он считал оккупацию Азербайджанской Демократической Республики — первого азербайджанского независимого государства, существовавшего в 1918-1920 годах.

Примерно в час ночи меня вывели из здания, запихнули в машину и куда-то повезли — как оказалось, в 18-е отделение полиции на улице Муртуза Нагиева (бывшая улица Полины Осипенко). При входе в здание вежливо здороваюсь с присутствующими полицейскими, пытаясь хорошо расположить их к себе, всё ещё надеясь на скорое разрешение инцидента, но это не помогает. Более того, доставившие меня сотрудники МНБ, вероятно, сказали полицейским, что привезли «врага гордого азербайджанского народа», и к нему нужно относиться как можно хуже.

Все мои вещи внесли в один из кабинетов, с собой не разрешили взять ничего, кроме единственной газеты. Среди прочего, потребовали вынуть шнурки из ботинок. Прошу разрешения взять в камеру спальный мешок, но это позволено не было. В камере (к счастью, пустой), содержавшей жёсткую металлическую «шконку», температура не отличалась от уличной, где-то около 3 градусов тепла, тогда как полицейские сидели в отапливаемом помещении. Меня заперли в камере, пригрозив избить, если буду шуметь.