Фигурант> А что, я что-то пропустил? Была какая-то "весна", ну хоть умеренного тунисского жанра?
А вам обязательно нужен бардак тунисских размеров, чтобы вы его заметили и посчитали важным?
Подучите историю, что ли:
Александра Федоровна — Николаю II 22 февраля 1917 г.:
«Дорогой, будь тверд, покажи властную руку, вот что надо русским. Дай им теперь почувствовать порой твой кулак. Они сами просят этого — сколь многие недавно говорили мне: нам нужен кнут. Это странно, но такова славянская натура — величайшая твердость, жестокость даже и вместе с тем горячая любовь. Я слишком хорошо знаю, как ведут себя ревущие толпы, когда ты находишься близко. Они еще боятся тебя. Они должны бояться тебя еще больше, так, чтобы, где бы ты ни был, их охватывала бы все та же дрожь. Прощай, моя любовь, возвращайся скорее к твоему старому Солнышку».
Приказ генерала Хабалова, командующего Петроградским военный округом, от 24 февраля 1917 г.:
«Войскам употреблять в дело оружие, не останавливаясь ни перед чем для водворения порядка».
Александра Федоровна — Николаю II. 25 февраля 1917 г.:
«...легкий снежок, пока сплю хорошо, но несказанно тоскую по тебе, любовь моя. Стачки и беспорядки в городе более, чем вызывающи (посылаю тебе письмо Калинина ко мне). Оно, правда, немного стоит, т.к. ты, наверное, получишь более подробный доклад от градоначальника. Это — хулиганское движение, мальчишки и девчонки бегают и кричат, что у них нет хлеба — просто для того, чтобы создать возбуждение, и рабочие, которые мешают другим работать. Если бы погода была очень холодная, они все, вероятно, сидели бы по домам. Прежде всего твори свою волю, мой дорогой.
Александра Федоровна — Николаю II. 26 февраля 1917 г.:
«...Один бедный жандармский офицер был убит толпой, и еще несколько человек.
Вся беда от этой зевающей публики, хорошо одетых людей, раненых солдат и т.д., курсисток и проч., которые подстрекают других( бедная Аликс не знала слов "креативный класс" - Vale), Лили заговаривает с извозчиками, чтобы узнавать новости. Они говорили ей, что к ним пришли студенты и объявили, что если они выедут утром, то в них будут стрелять. Какие испорченные типы! Конечно, извозчики и вагоновожатые бастуют. Но они говорят, это не похоже на 905 год, потому что все обожают тебя и только хотят хлеба. Досадно, что дети не могут покататься даже в закрытом автомобиле. Я только что брала Марию к Знаменью поставить свечи, ходили на могилу нашего друга1. Мягкая погода, очень солнечно. Я принесла тебе этот кусочек дерева с Его могилы, где я стояла на коленях. В городе дела вчера были плохи. Произведены аресты 120—130 человек. Главные вожаки привлечены к ответственности за речи в Гос. Думе. Министры и некоторые правые члены Думы совещались вчера вечером о принятии строгих мер, и все они надеются, что завтра все будет спокойно. Те хотели строить баррикады т.д. В понедельник я читала гнусную прокламацию. Но мне кажется, все будет хорошо. Солнце светит так ярко, и я ощущаю такое спокойствие и мир на Его дорогой могиле! Он умер, чтобы спасти нас. Навеки, дорогой Ники, твоя старая Солнышко».
Генерал Хабалов — генералу Алексееву. 26 февраля 1917 г. 13 часов 05 минут.:
«Доношу, что в течение второй половины 25 февраля толпы рабочих, собиравшихся на Знаменской площади и у Казанского собора, были неоднократно разгоняемы полицией и воинскими чинами. Около 17 часов у Гостиного двора демонстранты запели революционные песни и выкинули красные флаги с надписями: «Долой войну!» На предупреждение, что против них будет применено оружие, из толпы раздалось несколько револьверных выстрелов, одним из коих был ранен в голову рядовой 9-го запасного кавалерийского полка. Взвод драгун спешился и открыл огонь по толпе, причем убито трое и ранено десять человек. Толпа мгновенно рассеялась. Около 18 часов в наряд конных жандармов была брошена граната, которой ранены один жандарм и лошадь. Вечер прошел относительно спокойно. 25 февраля бастовало двести сорок тысяч рабочих. Мною выпущено объявление, воспрещающее скопление народа на улицах и подтверждающее населению, что всякое проявление беспорядка будет подавляться силою оружия. Сегодня. 26 февраля с утра в городе спокойно».
Калейдоскоп событий. 26 февраля 1917 г.
Утром 26 февраля учебная команда Волынского полка выступила на Знаменскую площадь под командой штабс-капитана Дашкевича. Он приказал выслать в дозоры по пять человек от каждого взвода и разгонять толпу.
Дозоры делали это плохо. Лашкевич злился, подзывая солдат, крыл их так, что пенсне его в золотой оправе дрожало на узкой переносице, заменял другими. Наблюдать за дозорами поручил Кирпичникову. Он стал ходить по площади, просил демонстрантов разойтись, войти в солдатское положение.
Рабочие отвечали ему:
— Мы тебе не мешаем и уходить не просим, и ты нам, друг, не мешай.
Лашкевич подозвал Кирпичникова:
— Если дозоры не смогут разогнать толпу — сходиться к гостинице, а по сигналу рожка собираться бегом.
Через полчаса раздался сигнал рожка. Кирпичников не спеша пошел к гостинице, на ходу подсказывая чересчур прытким солдатам:
— Быстро не беги, ногу зашибешь.
Построив команду у гостиницы, Лашкевич выбрал десять человек и приказал Кирпичникову идти с ним. Тех, кто попадался по дороге, штабс-капитан сбивал кулаком на мостовую и бил ногами. Догнав какую-то девушку, бросил ей:
— Пошла вон! Девушка обернулась:
— Торопиться мне некуда, а вы будьте повежливей.
Дашкевич схватил ее за меховой воротник и стал мотать из стороны в сторону, выкрикивая ругательства. Солдаты наблюдали эту сцену с ненавистью и презрением: капитан оправдывал свою кличку, данную ему солдатами — «очковая змея».
Кирпичников отвернулся и отошел в сторону. Повалив девушку на землю и пнув ее сапогом в живот, Лашкевич нашел глазами унтера, улыбнулся:
— Не хотите присутствовать? Какой добрый. А ну-ка, Березкин, дай ей прикладом.
Солдат подошел и с каменным лицом помог девушке подняться:
— Барышня, будьте добры, уходите скорее.
— Березкин, сволочь, ко мне! Живо! Говори, ты почему... такая, не исполняешь приказа?!
Солдат молчал.
— Если повторится, я тебя... застрелю, — уже спокойным тоном сказал Дашкевич.
Березкин и все остальные знали, что капитан не шутит. Кирпичников отстал от Дашкевича, подошел к дозору:
— Ребята, что будем делать?
— Цельная беда — так и так погибать будем, — наперебой шепотом заговорили солдаты.
— Помните, если заставят стрелять, стреляйте вверх. Не исполнять приказа нельзя — можем погибнуть. Бог даст, вернемся сегодня в казармы, там решим, что делать.
Лашкевич, вернувшись с дозором к учебной команде, приказал во славу веры, царя и отечества колоть, бить, стрелять немца внутреннего. Подпоручик Лях, начальник пулеметной команды, бегал по панели у гостиницы и орал:
— Стрелять, непременно стрелять, господа!
Солдаты с угрюмой злобой смотрели на расходившегося сопляка. Прапорщик Вельяминов-Воронцов приказал сигнальщику играть три раза. Люди, привыкшие за эти дни к частым сигналам воинских рожков, не обратили внимания на «предупреждение».
Прапорщик скомандовал:
— Прямо по толпе, шеренгой. Шеренга... пли! Громыхнул залп. С верхних этажей домов посыпалась известка и стекла. Толпа разбежалась — не было ни одного убитого или раненого. Воронцов заорал:
— Целить в ноги, мать вашу! В бегущую толпу, пли!
Залп. Снова ни убитых, ни раненых. Вздрагивая от возбуждения, с разрумянившимся лицом Воронцов почти ласково приговаривал:
— Зачем волнуетесь, стреляйте спокойно. Кирпичников поддакнул:
— Верно, верно, вы, ребята, волнуетесь. Вы лучше стреляйте, — и подмигнул солдатам.
Толпа разбежалась не вся. Многие прижались к дверям парадных входов, к воротам, притаились за углами домов.
Параллели не напрашиваются, нет?
Ещё - тут:
За Правду! - неизвестная история России антирусская пропаганда Русская патриотическая поэзия. Жертвы второй мировой войны Книги Юрия Мухина. Картины русских художников. Стихи Харчикова Корнилова Хатюшина
// zapravdu.ru