Реклама Google — средство выживания форумов :)
Итак, цензура введена, и в первый же день раздается телефонный звонок - дзинь! Я: - Что? - Пожалуйста, спуститесь вниз. Я спускаюсь. - Что это такое? - Письмо от моего отца. - Да, но это что? Там была разлинованная бумага, а вдоль линий шли точки - четыре точки под, одна над, две точки под, одна - над... - Что это? Я сказал: "Это код". Они: "Ага, это код, но что здесь говорится?" Я: "Я не знаю, что здесь говорится". Они: "Ну, а каков ключ к этому коду? Как это расшифровать?" Я: "Не знаю". Тогда они говорят: "А это что?" Я сказал: - Это письма от жены, здесь написано TJXYWZTW1 X3. - А это что? Я сказал: "Другой код". - Какой к нему ключ? - Не знаю. Они сказали: "Вы получаете зашифрованные письма и не знаете ключ?" Я ответил: "Совершенно верно. Это игра. Мы заключили пари, и мне стараются присылать зашифрованные сообщения, которые я не смог бы расшифровать, понимаете? Те, с кем я переписываюсь, придумывают коды на одном конце, отправляют их и вовсе не собираются сообщать мне ключ". Согласно одному из правил, цензоры не должны были мешать нашей переписке. Поэтому мне сказали: "Хорошо, Вам придется, уж будьте так любезны, сообщить им, чтобы вместе с кодом они высылали ключ". Я возразил: "Но я вовсе не хочу видеть ключ!" Они сказали: "Ничего страшного, мы будем его вынимать". Вроде бы я все устроил. Хорошо. На следующий день получаю письмо от жены, в котором говорится: "Очень трудно писать, потому что я чувствую, что... подглядывает из-за плеча". На том месте, где должно было стоять слово, - грязное пятно от чернильного ластика. Тогда я спускаюсь вниз, в бюро, и говорю: "Вам не положено трогать приходящую почту, если даже вам что-то в ней не нравится. Можете просматривать письма, но ничего не должны изымать". Они сказали: "Вы нас рассмешили. Неужели Вы думаете, что цензоры так работают - чернильным ластиком? Они вырезают лишнее с помощью ножниц". Я ответил: "О'кей". Затем я написал обратное письмо жене, в котором спросил: "Пользовалась ли ты чернильным ластиком, когда писала письмо?" Она ответила: "Нет, я не пользовалась чернильным ластиком, наверное, это сделал..." - и тут в письме вырезана дырка. Я спустился к майору, который считался ответственным за все это, и пожаловался. Это заняло какое-то время, но я чувствовал себя кем-то вроде представителя, который должен исправить ситуацию. Майор попытался объяснить мне, что этих людей - цензоров специально обучали, как им нужно работать, но они не поняли, что в новых условиях следует действовать чрезвычайно тонко и деликатно. Как бы там ни было, он сказал: "В чем дело, разве Вы не видите, что у меня добрые намерения?" Я заявил: "Да, у Вас вполне добрые намерения, но я думаю, что у Вас недостаточно власти". А дело было в том, что он работал на этом месте только 3 или 4 дня. Он сказал: "Ну, это мы еще посмотрим!" Хватает телефон в охапку, и все немедленно исправляется. Больше никаких прорезей в письмах не было. Однако были и другие трудности. Например, однажды я получил письмо от жены и записку от цензора, в которой говорилось: "В конверт была вложена шифровка без ключа, и мы ее вынули". В тот же день я поехал навестить жену в Альбукерки, и она спросила: "Ну, где все барахло?" - Какое барахло? - не понял я. - Окись свинца, глицерин, сосиски, белье из стирки. Я начал догадываться: - Подожди-ка, там был список? - Да. - Этот список и был той шифровкой, - сказал я. - Они подумали, что все это код - окись свинца, глицерин и т.д. (Ей понадобились окись свинца и глицерин, чтобы сделать состав для починку шкатулки из оникса.) Все это происходило в первые несколько недель, пока мы с цензором не притерлись друг к другу. Однажды от нечего делать я возился с вычислительной машинкой и заметил нечто очень своеобразное. Если взять единичку и разделить на 243, то получится 0, 004115226337... Любопытно. Правда, после 559 получается небольшой перекос, но затем последовательность выправляется и отлично себя повторяет. Я решил, что это довольно забавно. Вот я и послал это по почте, но письмо вернулось ко мне с небольшой запиской: "См. §17В". Я посмотрел §17В, в котором говорилось: "Письма должны быть написаны только на английском, русском, испанском, португальском, латинском, немецком и т.д. языках. На использование любого другого языка должно быть получено письменное разрешение". А затем добавление: "Никаких шифров". Тогда я написал в ответ небольшую записку цензору, вложив ее в письмо. В записке говорилось, что, по моему мнению, разумеется, мое число не может быть шифром, поскольку если разделить 1 на 243, то неизбежно получится 0, 004115226337..., и поэтому в последнем числе не больше информации, чем в числе 243, которое вряд ли вообще содержит какую-либо информацию. И так далее в том же духе. В итоге я попросил разрешения использовать в своих письмах арабские цифры. Так я пропихнул письмо наилучшим образом. // Ричард Ф.Фейнман. «Вы, конечно, шутите, мистер Фейнман!»
Здравствуйте, гость!
Гостевой функционал сайта ограничен. Для полноценной работы зарегистрируйтесь, пожалуйста.