Дойчеру принадлежит знаменитая фраза (приписываемая Черчиллю) из статьи о Сталине в Энциклопедии Британника:
В основе причудливого культа лежали несомненные сталинские достижения. Он был создателем плановой экономики; он получил Россию, пашущую деревянными плугами, и оставил её оснащённой ядерными реакторами.— Encyclopaedia Britannica. London, 1965. Vol. 21. P. 303
1. В изобретении водородной (термоядерной) бомбы ключевую роль сыграли три идеи. Сахаров был автором двух из них: "сахаризация" - способ обжать слоистую конфигурацию, или "слойку" (испытано в августе 1953-го), и принцип излучательного обжатия, ставший основой конструкции, принципиально не ограниченной по мощности (испытано в 1955-ом). Еще одну важную идею - использование конкретной термоядерной взрывчатки (LiDочка) - предложил Виталий Гинзбург. В разработке и воплощении этих идей в конкретную конструкцию вместе с Сахаровым участвовали десятки физиков, математиков, инженеров-конструкторов. Однако оснований для использования титула "отец советской водородной бомбы" по отношению к Сахарову больше, чем по отношению к кому-либо из его коллег.
в начале 1954 года «внезапно появились, как свет в темном царстве, новые идеи, и стало ясно, что настал момент «истины». Молва приписывала эти основополагающие мысли <...> то Зельдовичу, то Сахарову, то обоим, то еще кому-то, но всегда в какой-то неопределенной форме: вроде бы, кажется и т. п. К тому времени я хорошо был знаком с Зельдовичем. Но ни разу не слышал от него прямого подтверждения на сей счет».
По свидетельству ближайшего сотрудника Сахарова Юрия Романова, «Третья идея рождалась весной 1954 года. Началось с того, что Сахаров собрал теоретиков и изложил свою идею о высоком коэффициенте отражения импульсного излучения от стенок из тяжелого материала»[218].
04.12.1944г.
КРАТКАЯ ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА К ТЕМАТИЧЕСКОМУ ПЛАНУ ОКБ-РД ЗАВОДА №16
НА 1945 ГОД
МОЩНЫЙ ОДНОКАМЕРНЫЙ РЕАКТИВНЫЙ ДВИГАТЕЛЬ РД-10.
Разрабатывается образец с тягой 1500 кг, на основе которого, по уточнению заказчиком технических условий, строится и доводится двигатель большой мощности (до 25-30 т), предназначенный для ракет дальнего действия. Образец с тягой 1500 кг предназначается к использованию на самолете.
Между тем, у нас возникла новая идея принципиального характера, назовем ее
условно "третья идея" (имея в виду под первой и второй идеями высказанные
мной и Гинзбургом в 1948 году). В некоторой форме, скорей в качестве
пожелания, "третья идея" обсуждалась и раньше, но в 1954 году пожелания
превратились в реальную возможность.
По-видимому, к "третьей идее" одновременно пришли несколько сотрудников
наших теоретических отделов. Одним из них был и я. Мне кажется, что я уже
на ранней стадии понимал основные физические и математические аспекты
"третьей идеи". В силу этого, а также благодаря моему ранее приобретенному
авторитету, моя роль в принятии и осуществлении "третьей идеи", возможно,
была одной из решающих. Но также, несомненно, очень велика была роль
Зельдовича, Трутнева и некоторых других, и, быть может, они понимали и
предугадывали перспективы и трудности "третьей идеи" не меньше, чем я. В то
время нам (мне, во всяком случае) некогда было думать о вопросах
приоритета, тем более что это было бы "дележкой шкуры неубитого медведя", а
задним числом восстановить все детали обсуждений невозможно, да и надо ли?..
По мнению сотрудника Сахарова - В.И.Ритуса, это восклицание Зельдовича как раз и могло быть «результатом обсуждения с Сахаровым»
Уже вскоре после создания атомной бомбы Бете фактически отверг понятие «атомного секрета», предсказав, что в любой из нескольких стран с развитой наукой (включая СССР), атомная бомба может быть создана самостоятельно за пять лет[265]. По иронии истории советская атомная бомба была сделана не самостоятельно, хотя эксперты-физики сходятся в том, что разведка в этом случае сэкономила всего лишь год-два.
По свидетельству Виталия Гинзбурга, Зельдович говорил: «других физиков я могу понять и соизмерить. А Андрей Дмитриевич – это что-то иное, что-то особенное». [267] Понимание несоизмеримости сформировалось у Зельдовича именно в годы его наибольшей близости с Сахаровым, когда они создавали советское термоядерное оружие и в особенности, когда работали над гипербомбой. К тому времени относится свидетельство близкого сотрудника Зельдовича о его «исключительно бережном, трепетном» отношении к таланту Сахарова: «Я – что, а вот Андрей!» [268]