Анкета - отношение к РФ

....Также Берию обвинили в моральном разложении,///

 

«Будучи морально разложившимся человеком, Берия сожительствовал с многочисленными женщинами, в том числе связными иностранных разведок...»
Члены судебного присутствия проявили похвальное старание соединить мнение вышестоящих товарищей из ЦК со случаями, о которых толковала вся Москва.
В сорока томах следственного дела Берии фигурирует 221 потерпевшая -и это только те, кого следователи сумели выявить и кто согласился дать показания: можно предположить, что неменьшее число пострадавших от Лаврентиевой «любви» по понятным причинам не захотели разглашать пережитое ими унижение.

...

Однако начальник личной охраны Берии, полковник Саркисов показал на следствии следующее:
«Знакомство с женщинами Берия завязывал различными способами. Как правило, такие знакомства намечались во время его прогулок. Прохаживаясь около своего дома, Берия замечал какую-нибудь привлекательную женщину. В этом случае он посылал меня, моего заместителя Надараю или сотрудников охраны узнать ее фамилию, имя, адрес и телефон. Я шел вслед за этой женщиной и старался разговориться с нею... Таким же путем Берия заводил знакомства и во время поездок по улицам на автомашине. Ездил он, как правило, очень тихо и всегда рассматривал проходивших женщин. Если какая-нибудь из них нравилась Берии, он велел мне установить связь. Если это удавалось, я докладывал Берии и по его указанию ездил за женщиной либо посылал машину, предварительно договорившись о встрече...».

...
Одна из его жертв, Нина Алексеева, оставила достаточно подробные воспоминания о вынужденных встречах с ним. Она пела в хоре Радиокомитета и обладала незаурядными внешними данными. Здание Радиокомитета (сейчас там размещается ГТК «Культура») находилось на Малой Никитской улице (в советское время - улица Качалова), и по пути домой Алексеевой нужно было пройти всего около 100 метров до троллейбусной остановки на Садовом кольце. Но метры эти были очень рискованными.
Из воспоминаний Нины Алексеевой:
«Слухи о зловеще-таинственном особняке и его хозяине ходили не только в нашем коллективе на радио - ими полнилась Москва. Молодые женщины и девушки старались обойти этот мрачный дом стороной, напуганные невероятными слухами... Я тоже достаточно часто, жертвуя своим временем, избирала окольный путь, лишь бы миновать этот дом».
Однажды вечером (10 августа 1952 г.) Алексеева очень торопилась - жених ждал ее с билетами на концерт Клавдии Шульженко - и пренебрегла окольными тропами:
«Я быстро шла по улице Качалова опустив голову. Скорее, скорее! Еще метров пятьдесят... Тридцать. Уже рядом Садовое кольцо, утонувшее в шуме движения машин, автобусов, троллейбусов...
- Одну минуту, - услышала я сзади вежливый мужской голос.
Я резко обернулась. Передо мной стоял невысокий полноватый мужчина лет сорока с округлыми чертами лица, в парадной форме полковника. Он улыбался, и глаза его лучились доброжелательностью...
- Имею честь представиться... - Он взял под козырек. - Полковник Рафаэль Семенович Саркисов.
- Что вам надо? - пролепетала я.
- Мне? - засмеялся полковник Саркисов. И смех его звучал победно. -Мне от вас ровным счетом ничего не нужно. А вот для вас у меня есть добрые вести, просто замечательное сообщение. Однако беседовать на улице... Кругом посторонние глаза.
«Действительно, - пронеслось в сознании. - Вон сколько знакомых выходит из Радиокомитета. Что подумают, увидев меня с толковником КГБ?.».
- Вот что, - продолжал Саркисов, по-прежнему улыбаясь, - пройдем в переулок.
Он взял меня под руку, я почувствовала, что освободиться от него будет не так-то просто. Вырваться? Побежать? Кричать о помощи? Господи! Кто поможет...
Я покорно шла рядом с ним к повороту в Спольный переулок.
- Вот сюда, пожалуйста, Нина Васильевна. - Мы стояли перед большой черной легковой машиной.
- прошу, прошу!
–Рафаэль Семенович Саркисов распахнул передо мной дверцу, И- мы с ним очутились в салоне автомобиля на заднем сиденье. Дверца захлопнулась. Черный демон тронул плечо шофера.
Машина рванулась вперед... Все дальнейшее произошло мгновенно. Резкий поворот- и автомобиль на улице Качалова. Я вижу, как открываются ворота, и машина уже за высоким забором...
- Как вы посмели?.. - Голос мой сорвался. - На каком основании?.. Шофер вышел из машины.
- Успокойтесь, Нина Васильевна, -заговорил полковник Саркисов, голос его изменился: в нем была деловитость с сухостью пополам. - Ничего плохого с вами в этом доме не произойдет. Итак... Вас случайно из окна неделю или две назад увидел мой Хозяин...
- Лаврентий Павлович, - продолжал Саркисов, - хочет с вами встретиться и побеседовать по весьма важному для вас вопросу. Подчеркиваю: беседа будет иметь деловой характер...
Полковник Саркисов вышел из машины, распахнул передо мной дверцу, подал руку: *
- Прошу...
...За мной захлопнулась дверь. И я очутилась в спальне. Сразу в спальне...Никакой прихожей.
Скрипнула средняя дверь, открылась. Первое, что я увидела, было пенсне, в стеклах которого отразился луч вечернего солнца... Хищный нос, немолодое, радостно-возбужденное лицо, темные волосы с проседью, большой лоб с глубокими залысинами, полноватая, крепкая фигура. Он был в штатском костюме. Берия сделал мне навстречу несколько шагов, протянул руку; пожатие было ласковым.
- Здравствуйте. Рад вас видеть, дорогая. - Он говорил с легким грузинским акцентом, слегка улыбаясь...
От волнения задергался правый глаз. Этот нервный тик я испытала впервые. Потекли слезы. Я прижала глаз рукой и - молчала.
- Соринка лопала? - шутливо спросил Лаврентий Павлович. Потом открыл дверь, из которой появился. -Прошу!
Мы оказались в длинном широком коридоре. Потом в огромной столовой.
...Примерно четверть стола была сервирована. Холодные закуски небольшими порциями: осетрина горячего копчения, семга, черная икра, салаты, соусы, еще что-то. Кушанья были живописно украшены зеленью: петрушка, укроп, кинза, еще какие-то кавказские травки. Все эти яства были разложены в фарфоровые тарелки. Из старинного сервиза, определила я. Ваза с мандаринами и яблоками. Посередине этих изысканных блюд стояли две бутылки в плетеных формах с позолоченными этикетками, запечатанные красным сургучом. Рядом с бутылками лежала большая раскрытая коробка шоколадных конфет...
- Вы после работы наверняка проголодались. Вот, рекомендую. - Лаврентий Павлович положил в мою тарелку кусок темного мяса, тщательно его порезал, добавил из салатницы зелени и мясо полил соусом. - Это жареная тетерка. Только вчера убита в охотхозяйстве...»
После еды: « - Пойдем, дорогая, -прозвучал тихий, но властный голос. Берия взял меня за руку, мы вышли из столовой...
С колотящимся сердцем я подошла к указанной двери и робко открыла ее. За дверью была спальня. Хозяин особняка уже лежал в постели. На нем была белоснежная ночная рубашка. Он жадно смотрел на меня. Отступать было поздно. «В конце концов, я не красная девица», - попыталась я успокоить себя. Однако меня бил озноб, мурашки разбежались по телу. «Господи, прости и помоги!» Смирившись со своим безвыходным положением, я быстро разделась и нырнула под одеяло-как в прорубь...
Берия с жадностью набросился на меня с поцелуями. Я в полусознательном состоянии, оглядываясь на приоткрытую дверь, старалась руками отстранить его.
- Что тебя так волнует? - прошептал хозяин особняка. - Здесь некого бояться.
И опять - жадные, нетерпеливые поцелуи, прикосновения к моему телу сильных, горячих рук. Все поплыло в моих глазах, комната наполнилась туманом...
Когда страсти Лаврентия Павловича улеглись - а произошло это достаточно скоро, - он собрался уходить...» Свидетельство Н. Алексеевой о начальной фазе операции «железного наркома» -практически совпадают с показаниями его начальника охраны, но видеть сверхсекретные тома следственного дела Алексеева никак не могла.

...
Имеется еще одно печатное (и печальное) свидетельство. Оно принадлежит весьма популярной в середине сороковых годов актрисе театра и кино Татьяне Окуневской. Сначала она провела ночь в особняке. Но Берия не успокоился на достигнутом. И актриса получила возможность побывать на его огромной, под стать особняку даче в Успенском.
«Телефонный звонок... Ожог. Бросила трубку. Звонок.
- У меня к вам дело, ха-ха, вы же умная, а трубочку бросили, нужно только подойти к машине. Я подъеду и скажу все то, что должен вам сказать не по телефону... Это касается вашего мужа, вас. Я подъеду к вашим воротам в двадцать три часа...
Выхожу из подъезда и через длинный двор вижу у ворот машину, сердце колотится, повернуться и бежать, бежать куда глаза глядят... Навстречу из передней дверцы выходит полковник, тот самый, что и в первый раз, открывает заднюю дверцу, оттуда протягивается рука, не подаю, не хочу с ним здороваться... Мгновение... Полковник наклонил мою голову, втолкнул в машину, я падаю лицом в колени, полковник садится справа, машина рванулась.
«Ну как мы вас обхитрили, ха-ха-ха!»
Сквозь занавески мелькают поля... Огромный парк. Двухэтажный почти дворец. Зимний сад. Полковник исчез... За столом ни к чему не прикасаюсь. Он такой же, как в первый раз, пьет дорогие вина, жрет руками, хихикает, начал пьянеть, глазки налились салом, скоро начнется моя Голгофа... Я схвачена на руки, раздета, поставлена на стол... Сопротивление бессмысленно, невозможно, унизительно... Только бы сердце не разорвалось... Жаба, гнусная, безобразная, жирная, раздувающаяся... Не отрывает от меня глаз, ползает по кровати, задыхается от счастья завоевателя... зверь, поймавший жертву... он истаскан, иначе ночь для меня была бы смертельной... Рассвета все нет... тогда в особняке, в полузабытье было легче... Тогда я его не видела утром. И сейчас он ночью исчез, но он здесь, где-то рядом, жрет, пьет...»
В кинотусовке 60 - 90-х годов нередко произносили вполголоса: «А вот та самая Окуневская, которая не дала Берии». На самом деле - увы - все было по-другому: сопротивление бессмысленно, невозможно... Все жертвы вели себя одинаково.