Проиграл ли СССР холодную войну?

Kosh, 22.06.2004 20:25:41 :

1. И с Японией были нормальные отнощения, и Германия в ПМВ на нас не нападала?
Зачем России были нужны эти войны?


>2. Парламент - подразумевает совещательство. Уж извините.


А законодательство?


>3. А кто по-Вашему не имел тогда права голоса?


Вообще то я спрашиваю... и неплохо бы в % соотношении от всего населения России того времени.

 

1. Не было с Японией нормальных отношений. Была борьба за влияние над Маньчжурией и Кореей. И именно Германия напала в ПМВ на Россию.

2. Вопрос не понял.

3. Я ответил - военнослужащие и неимущие. Процент не знаю и считаю, что он не имеет значения.

Хм, это вроде Россия презрев многовековой союз с Германией-Пруссией нанесла предательский удар в спину Германии.

1. Не было с Японией нормальных отношений. Была борьба за влияние над Маньчжурией и Кореей. И именно Германия напала в ПМВ на Россию.

 

Россия на Австрию напала.

Как раз по данной теме. Я ожидал, что ответ на вопрос топика когда-то будет поднят для выяснения отношений между США и Россией, поскольку уже в то время была вполне очевидна разная трактовка произошедших событий.
Как это иногда случается с трактовками, они оказывают влияние на реальную оценку настоящих возожностей.

Итак:




Разные взгляды на "оттепель" вызывают новое охлаждение ("The International Herald Tribune", США)
В своем варианте изложения событий Соединенные Штаты говорят о том, что они "пожалели" постсоветскую Россию


Николас Гвоздев (Nikolas Gvosdev), 26 января 2006


ВАШИНГТОН - Ухудшение американо-российских отношений можно объяснить целым рядом факторов: усилением авторитарных тенденций Кремля, геополитическим соперничеством на территории Евразии, озабоченностью по поводу энергоресурсов. Однако в основе всего этого лежит огромное различие в представлениях России и Америки о том, как закончилась холодная война. С того времени прошло уже пятнадцать лет, но такие различия в оценках вносят свой вклад в новое охлаждение отношений.

С американской точки зрения, распад советского блока в 1989 году, за которым в 1991-м последовало крушение Советского Союза, стал несомненной победой для Запада в целом и для Соединенных Штатов, в частности. Хвастливые заявления Никиты Хрущева, что к 1980 году Советский Союз по темпам экономического развития перегонит Америку, а также его прогноз о том, что "мы вас похороним", поскольку история докажет превосходство советской системы - все это рухнуло и рассыпалось в прах перед лицом устойчивости и работоспособности капиталистических институтов западной демократии.

В своем варианте изложения событий Соединенные Штаты говорят о том, что они "пожалели" постсоветскую Россию, спася ее от позора тотального поражения, и милостиво позволили Москве играть роль крупной державы, несмотря на развал ее экономики и падение военной мощи. Введенная в состав "Большой семерки" и получившая предложение о тесном партнерстве с НАТО неблагодарная Россия попыталась, тем не менее, восстановить сферу своего влияния на постсоветском пространстве и осмелилась ограничить свободу действий Соединенных Штатов по продвижению мира и свобод на всей планете.
Согласно российской версии этой истории, холодная война подошла к концу, потому что Москва добровольно отказалась от своего блока (знаменитая "доктрина Синатры") и потому что Российская Федерация - главная составная часть СССР - взяла на себя инициативу по осуществлению "бархатного развода" Советского Союза. Вместо продолжения холодной войны до конца Россия своим решением дала Соединенным Штатам возможность резко сократить военный бюджет и заложила базу для самого длительного в истории США периода мирного развития экономики.

Жестоких катаклизмов, сопровождавших распад Югославии (а также и других, более ранних многонациональных империй Европы), удалось в значительной степени избежать. И русские поверили обещаниям о том, что с окончанием холодной войны будут ликвидированы все линии раздела в Европе.

Но, согласно их версии, "жить долго и счастливо" не удалось. Российских реформаторов, наивно веривших в то, что Соединенным Штатам действительно нужно партнерство с ними, вели по ковровой дорожке, а они сдавали российские национальные интересы один за другим, принимая "советы", которые (по мнению многих) были нацелены на разрушение российской экономики, а также на изоляцию и выдавливание России из мировой политики (от процесса мирного урегулирования на Ближнем Востоке до интервенции в Косово).

Реформаторы как простофили продолжали субсидировать экономику стран постсоветского пространства, а Соединенные Штаты (и Европейский Союз) пели свои убаюкивающие песни государствам этого региона, убеждая их полностью уйти с российской политической орбиты (и использовать демократию как альтернативное средство смены режима, чтобы сбросить тех немногих друзей России, которые оставались в регионе).

Для американцев доминирующей парадигмой возрождения бывших противников являются послевоенные преобразования в Японии и Западной Германии. Эти страны были оккупированы США, а их институты подверглись реконструкции по американским проектам. Они передали значительную часть своего национального суверенитета, особенно в сфере безопасности, под общее управление Вашингтона.

По американскому убеждению, Россия, вместо того, чтобы согласиться с фактом своего поражения от рук "свободного мира" во главе с США, проявляет неблагодарность и не желает перестраиваться. Ведь в конце Второй Мировой войны победоносные союзники демонтировали японскую идею "сферы совместного процветания великой Восточной Азии". Так почему же Россия по-прежнему пытается предъявлять свои претензии на Евразию?

Москва, со своей стороны, не понимает, почему более ранние европейские прецеденты неприменимы к постсоветской России. Разве не была Франция на равных правах "великой державы" принята в "европейский концерт" (устойчивая система международных отношений, выработанная Венским конгрессом в 1815 году - прим. перев.) всего через несколько лет после того, как императора Наполеона отправили на остров Святой Елены? И почему у России не может быть собственной версии "доктрины Монро" (декларация принципов внешней политики США, обосновывавшая многие экспансионистские действия Америки в XIX веке - прим. перев.)? В конце концов, недавние выборы в Венесуэле и Боливии показали, что латиноамериканцы хотят американского господства в западном полушарии ничуть не больше, чем Грузия и Украина хотят иметь дела с Россией.

Пока внешнеполитические ведомства США и России продолжают придерживаться таких различных взглядов, чувства обиды и разочарования с обеих сторон будут только нарастать. Новая холодная война не является неизбежной, однако в воздухе явно ощущается похолодание.

Николас Гвоздев является редактором журнала National Interest

КОММЕНТАРИЙ:
Мне показалось, что вполне интересное мнение...
http://www.rian.ru/analytics/20060226/43781526.html


Философия "холодной войны" вызревала в годы Второй мировой...
или что стоит за фултонской речью Черчилля
13:55 | 26/ 02/ 2006

5 марта 2006 года исполняется 60 лет со дня памятной речи Уинстона Черчилля в американском городе Фултоне. Она слывет за манифест «холодной войны», объявленной Западом Советскому Союзу и положившей конец антигитлеровской коалиции великих держав – победительниц нацистской Германии и милитаристской Японии. Действительно ли выступление Черчилля являлось рубежом между союзничеством «большой тройки» и качественно новой конфронтацией, не раз ставившей человечество на край пропасти? Или правильнее считать, что слова бывшего британского премьера, одного из крупнейших политиков ХХ века, лишь сорвали покров с де-факто осуществлявшейся политики, на которую Соединенные Штаты и Великобритания вышли намного раньше?
На вопросы военного обозревателя «РИА Новости» Виктора Литовкина отвечает доктор исторических наук Валентин Фалин.

- Сегодня, видимо, только историки знают содержание Фултонской речи Черчилля. Но большинство россиян, особенно получивших образование в советское время, по сию пору без запинки скажут, что именно там был провозглашен «крестовый поход против коммунизма» и между нами и так называемым «свободным миром» пролег железный занавес. А что конкретно говорил 60 лет назад Черчилль? Что реально стояло за его словами?

- Испокон веков люди приучены жить в мире легенд. Многие принимают сие как данность, не задумываясь о том, как часто легенды уводят от истины. Навороты вокруг фултонских речений и вообще относительно персоны Черчилля тому явный пример.

В Фултоне вырвалось наружу зло, годами зревшее в лондонских и вашингтонских коридорах власти. И, естественно, резонен вопрос, почему озвучивание доселе тайных умыслов поручили именно Уинстону Спенсеру Черчиллю? Ведь прошло всего-то чуть больше семи месяцев, как британские избиратели дисквалифицировали политику консерваторов и отправили Черчилля в отставку. Почему как раз его американцы выводили для такого случая на свет божий? Ответ, похоже, до банальности прост – в англо-саксонском сообществе сложно было сыскать другого деятеля, который столь полно и неукротимо воплощал собой русофобию.

REGNUM
Мода дня независимости Эстонии: ополченки со свастикой на параде
Член "международной преступной группы" по усыновлению работает в Госдепе США
Буш взял на себя ответственность за результаты переворотов в бывшем СССРЕще во время первой мировой войны Черчилля терзали заботы, как бы сконцентрировать главные силы кайзеровской Германии на разгроме царской России, а самому Альбиону уйти от выполнения обязательств, взятых в рамках Антанты. Это Черчилль в 1918 году призывал расчленить нашу страну на «сферы действия», который должны были завершиться распадом российского многонационального государства, а затем деятельно окружал Советскую Россию «кольцом бешено ненавидящих большевиков стран».

На языке Черчилля и его единомышленников сие занятие звалось «продолжением Крымской войны 1853-1856 годов». Антикоммунистическая риторика, бушевавшая после октябрьской революции, сути не меняла. Лондон, как, впрочем, и Вашингтон присягнули русофобии задолго до свержения в России самодержавия. Стремление вытолкнуть нас из концерта мировых держав окрашивало подходы патентованных демократий ко всем мало-мальски значимым региональным и глобальным проблемам на протяжении всего ХХ века.

Но о чем все-таки вел Черчилль речь в Фултоне? Надо брать уроки у истории, поучал бывший премьер. Попытки умиротворения нацизма обернулись эскалацией агрессивных намерений Германии и войной. «Демократии» не должны повторять роковых ошибок, им надлежит сплотиться в противоборстве с новой тоталитарной угрозой, которую олицетворяет ныне Советский Союз, отсекший железным занавесом пол-Европы, чтобы насадить на подконтрольных ему территориях свои порядки.

Вот кратко суть. Если у кого под рукой нет текста фултонского опуса Черчилля, он может удовлетвориться его перифразом в недавно изданной ПАСЕ резолюции. Ничего оригинального теперешние «насильники былого» не придумали. Им куда удобнее скользить по наезженной колее. А то возьмет кто-нибудь и попросит разрешения заглянуть в архивы, что в состоянии пролить свет на контакты Лондона, Вашингтона, Парижа, Варшавы, Стокгольма накануне прихода Муссолини и Гитлера к власти и в последующее время, в том числе и в роковые для судеб мира 1941-1945 годы. Нет, неспроста самые информативные документы дремлют в архивохранилищах Запада, скрытые от постороннего ока за семью печатями.

- Они до сих пор не рассекречены?

- Да, по сию пору. И никто не сулит снять эти печати в обозримом будущем.

Несколько слов по поводу «порабощения других народов» и «железного занавеса». Идея размежевания интересов «великой тройки» в послевоенном мире принадлежала, между прочим, Уинстону Черчиллю. К неудовольствию Рузвельта, он даже придумал процентную формулу такого размежевания. А Сталин охотно откликнулся на оферту британского премьера. Но главное все-таки в другом.

На финальной стадии войны у Москвы были несколько иные заботы. Надлежало поднимать из руин страну, а не мечтать о квази-коммунистической экспансии. Установленным, доказанным фактом является то, что советское руководство ни в 1945, ни в 1946 годах не собиралось воспроизводить в Центральной и Восточной Европе родственные сталинизму модели экономического, социального и политического устройства.

Конечно, «бешено ненавидящих» СССР режимов по соседству не должно было быть. До осени 1947 – весны 1948 годов в Чехословакии, Венгрии, Румынии у власти находились правительства, возглавлявшиеся представителями буржуазных партий. В Польше из-за обструкции англичан, коим очень не терпелось внедрить в высший эшелон агента Интелленджис сервис, процесс формирования правительства национального единства осложнялся. Тито не спрашивал Сталина, как управлять Югославией. Болгария пошла за Димитровым тоже без наших подсказок.

По логике вещей особняком, вроде бы, должен был стать вопрос о Германии. Что предлагал Советский Союз? Сохранение ее единства, проведение общегерманских свободных выборов, формирование по их результатам национального правительства, скорое заключение с немцами мирного договора и вывод с территории Германии всех иностранных войск. Понятно, что немцам дозволялось самим определять строй, при котором они хотели бы жить. Москву вполне устраивал Веймарский вариант.

А как реагировали на советские предложения США, Англия и Франция? Чтобы не погрязнуть в деталях, ограничусь ссылкой на позицию Вашингтона. Госсекретарь США застолбил: «У нас нет оснований доверять демократической воле немецкого народа». Ни свободных вам выборов, ни заключения с немцами мирного договора, к выработке которого Москва предлагала пригласить представителей Германии, ни вывода иностранных войск из этой страны.

Несколько странно, что Черчилль не озаботился выяснением происхождения клише «железный занавес». Непосредственно перед бывшим премьером такой «занавес» кроил Геббельс, призывавший немцев к сопротивлению до гробовой доски русскому нашествию. Под прикрытием этого же «занавеса» нацисты пытались в 1945 году сколотить «спасительный фронт цивилизаторов» против русских орд. А копни Черчилль еще глубже, он знал бы, что впервые термин «железный занавес» вошел в употребление в Скандинавии, где рабочие в начале 20-х годов протестовали против стремления своих правителей отгородить их от «еретических идей», шедших с Востока.
Вернемся, однако, к вопросу, почему американская реакция выпустила вперед Черчилля, какой собственный срам хотели они им прикрыть.

Измена союзничеству, попрание при их же активной роли принятых обязательств, данных клятв всегда были и остаются позорными. Но в данном случае дело обстояло куда хуже. В последнем послании конгрессу (март 1945 года) президент Рузвельт предостерегал – от добросовестного выполнения соглашений, достигнутых в Тегеране и Ялте, зависят «судьбы Соединенных Штатов и всего мира на будущие поколения». «Здесь, - подчеркивал Рузвельт, - у американцев нет среднего решения. Мы должны взять на себя ответственность за международное сотрудничество или мы будем нести ответственность за новый мировой конфликт».

Спустя год после этого более чем ясного предупреждения своего предшественника Гарри Трумэн не был уверен в том, что мировое и внутриамериканское общественное мнение с восторгом откликнется на панихиду по антигитлеровской коалиции. Не было единства на предмет разрыва с СССР и внутри самой администрации, у генералитета, в конгрессе. Сошлюсь на генерала Клея. В апреле 1946 года он, в качестве заместителя американского губернатора Германии, докладывал госдепартаменту: советских представителей в Контрольном совете «нельзя упрекнуть в том, что они нарушают Потсдамские договоренности. Напротив, «они в высшей степени добросовестно их исполняют», демонстрируют «искреннее стремление дружить с нами, а также уважение к США». «Мы, - заключал Клей, - ни на мгновение не верили в (возможность) предстоящей советской агрессии и мы не верим этому сейчас».

Трумэну явно требовалась подмога со стороны, чтобы освятить доктрину «пакс Американа», заявку на гегемонию в мировых делах. Наряду с опробованной временем русофобией главу Белого дома прельщал в Черчилле редкий цинизм, который рузвельтовский военный министр Стимсон аттестовал «как самую необузданную разновидность сбивающего с толку дебоша». В пользу Черчилля, с точки зрения Трумэна, говорило и то, что в ходе войны никто больше Черчилля не сделал для того, чтобы выхолостить военное сотрудничество западных держав с Советским Союзом, не допустить реальной координации действий вооруженных сил трех держав, сорвать организацию Второго фронта в 1942 и 1943 годах и тем самым затягивать войну, с олимпийским спокойствием наблюдая, как в ожесточенных схватках немцы и русские обескровливают друг друга. В этом смысле концепция британского премьера перекликалась с подходами Трумэна, который в июне 1941 года изрек – «если будут побеждать немцы, стоит помогать русским, если верх будут брать русские, надо помогать немцам, и пусть они убивают друг друга как можно больше».

Пробным камнем, на котором испытываются достоинства и пороки политиков, является их поведение в критических ситуациях. Вот битва на Волге. Тогда в повестке дня стоял вопрос не только о вступлении Японии и Турции в войну против СССР, если Сталинград падет. На мази был сепаратный сговор «демократий» с нацистской Германией, о чем свидетельствует в своих мемуарах тогдашний госсекретарь Хэлл. А что Черчилль? В октябре 1942 года, еще до того, как Красная Армия перешла в контрнаступление, он на заседании военного кабинета требовал «задержать русских варваров как можно дальше на Востоке, чтобы они не угрожали свободной Европе».
Курская дуга. Самое тяжелое сражение Второй мировой войны еще не завершилось, а на встрече в Квебеке в августе 1943 года не без подачи Черчилля начальники штабов США и Великобритании обсуждают вопрос о целесообразности сговора с нацистскими генералами для «совместного отпора русским». Черчилль был крайне обеспокоен тем, что в битве под Курском Советский Союз продемонстрировал способность в одиночку поставить третий рейх на колени. США также взволновало развитие событий, но Рузвельт делал несколько другие выводы – он хотел показать американский флаг на континенте, чтобы плоды победы в Европе США могли разделить с Советским Союзом.
Могут сказать, что это история, которую обогнало время. Всем народам жилось бы в конце войны и после нее много спокойнее, если бы подобная констатация опиралась на факты. Увы. Антисоветская, русофобская нацеленность политики Лондона и части американского истеблишмента не сникла даже после очевидных неудач перехватить у Москвы инициативу на завершающем этапе войны. Не позднее марта 1945 года Черчилль отдал приказ собирать трофейное немецкое оружие и складировать его для возможного использования против СССР. Тогда же им был отдан приказ о разработке операции «Немыслимое» - плана войны против Советского Союза, которая должна была начаться 1 июля 1945 года силами 112 – 113 дивизий, включая дюжину дивизий вермахта, что сдались англичанам и нерасформированными были переведены в лагеря в земле Шлезвиг-Гольштейн и южной Дании. Там их держали в готовности до весны 1946 года.
Не составляет большого секрета, что Черчилль приложил немало стараний, дабы вовлечь в «Немыслимое» Трумэна, принявшего президентский пост после кончины (12 апреля 1945 года) Франклина Рузвельта. Непроясненной, однако, остается взаимосвязь между означенными потугами премьера и предложением свежеиспеченного главы администрации США на совещании в Белом доме. 23 апреля 1945 года Трумэн на встрече с политическими и военными советниками изложил свое видение момента и ближайших перспектив: Советский Союз отыграл свою роль в американском сценарии завершающейся мировой войны; пора подводить черту под антигитлеровской коалицией; Соединенные Штаты без ассистентов вынудят Японию капитулировать. Если бы не категорический афронт ведущих военачальников США, черчиллевское «Немыслимое» могло бы обрести зловещие черты вполне реального и мыслимого. Не исключено даже, что с ядерным акцентом.
Разрыв в Советским Союзом был отсрочен на несколько месяцев, но, тем не менее, Вашингтон и Лондон 7 мая 1945 года устроили сепаратную капитуляцию немецкого командования перед штабом Эйзенхауэра в Реймсе. Англичане и американцы отлично знали, что адмирал Дениц, преемник Гитлера на посту рейхсканцлера, и генерал Кейтель отправляли в Реймс своих эмиссаров с директивой – боевые действия против США и Великобритании прекращаются «не в ущерб сухопутным и морским операциям по отрыву от противника на Востоке». Нет, нацистские генералы не просто уводили офицеров и солдат от советского плена. Под «Немыслимое» скапливались резервы.
Таким образом, философия «холодной войны», если быть скрупулезно точным, вызревала под аккомпанемент сражений Второй мировой. Можно констатировать, что правящий Вашингтон всерьез рассчитывал капитализировать огромное экономическое превосходство, соединенное с обретенной военной мощью, дабы превратить остаток ХХ столетия в «американский век». Намерение породило мутанта – политика не позже весны 1945 года превратилась в продолжение войны иными средствами.
В 80-х годах мне представилась возможность обменяться мнениями с автором небезызвестной «длинной телеграммы» Джорджем Кеннаном. «С Вашим телеграфным посланием в 8 тысяч слов, - заметил я, - некоторые связывают поворот в политике США и начало «холодной войны».
- Кеннан в момент составления этого документа был послом в России?
- Нет, он был временным поверенным США в Москве. На мою реплику Кеннан возразил – он не накликал «холодной войны». В его телеграмме речь шла о создании экономических, политических, психологических сложностей для СССР так, чтобы советская система дала сбой и была вынуждена заняться «самоочищением». «Длинная телеграмма» перекликалась с наработками, что курсировали в администрации до и после кончины Рузвельта. В этом контексте Кеннан упомянул имя Дж. Грю.
До разговора с Кеннаном я потерял из виду этого близкого друга Рузвельта, служившего в 1945 году помощником госсекретаря США. Так вот, 19 мая 1945 года Грю направил Трумэну следующий меморандум. «Если есть что-то в мире неотвратимое, то таким неотвратимым является война между США и Советским Союзом», читаем мы.
- Это писал Грю?
- Да, он. «Гораздо лучше и надежнее иметь столкновение прежде, чем Россия сможет провести восстановительные работы и развить свой огромный потенциал военной, экономической и территориальной мощи». А пока, рекомендовал Грю, надобно «ужесточить американскую политику по отношению к Советской России по всем линиям».
На идейной основе, выраженной в меморандуме Грю, в сущности, и шел демонтаж политического наследия Рузвельта, в том числе в части выполнения (или сбрасывания) обязательств США по тегеранским и ялтинским соглашениям. Параллельно полным ходом готовилась новая военная доктрина Соединенных Штатов. Ее повивальной бабкой стало успешное испытание ядерного оружия в штате Невада, воспетого Трумэном в качестве «визитной карточки США сейчас и навсегда».
Потсдамская конференция открылась 17 июля 1945 года, а 19 июля комитет начальников штабов завершил работу над проектом JCS – 1496, в корне менявшим американскую военную политику. Лучшая оборона – упреждающие удары по потенциальному противнику – таков ее лейтмотив. Причем, только Соединенным Штатам дано определять, кто есть «потенциальный противник», чем он угрожает и как эту угрозу сводить на нет.
- Именно эту доктрину, наверное, и можно считать началом «холодной войны»? Или, по крайней мере, символом «холодной войны»?
- Наверное, не совсем так. Сползание в «холодную войну», как и развязывание Второй мировой войны, не было одномоментным актом. Повторю, что уже 23 апреля 1945 года Трумэн был готов перевести СССР из разряда союзной державы в разряд потенциальных противников США. Не очень широко известно, что во время Потсдамской конференции политики предприняли еще одну попытку обойти генералов и исключить участие Советского Союза в войне против Японии. Политикам очень хотелось ревизовать согласованные в Ялте изменения послевоенного обустройства Тихоокеанского региона.
Вашингтон имел свои виды, в частности, на Курилы. Предпринимались выходы на Чан Кайши с тем, чтобы он не признавал Монголию как самостоятельное государство. А Москва обусловливала объявление войны Японии международным признанием МНР. Нам удалось сорвать этот вашингтонский маневр.
В ночь с 8 на 9 августа Красная Армия форсировала Амур и завязала бои с миллионной Квантунской армией в Манчжурии. Союзничество, вроде бы, восторжествовало. До капитуляции Японии оставалось три с половиной недели. Но в 20-х числах августа при участии командования ВВС США возникает «Стратегическая карта некоторых промышленных районов России и Манчжурии». Документ содержал перечень 15 советских городов с обозначением в них первоочередных целей и прикидками – с учетом опыта Хиросимы и Нагасаки – количество потребных для их уничтожения атомных зарядов. Название «карта» - более чем условное. Речь шла о плане-задании организации генерала Гровса по развертыванию производства и накопления атомных бомб, предназначенных для агрессии против СССР. Подтекст говорит сам за себя: Япония являлась только испытательным полигоном в преддверии запланированного ядерного нападения на Советский Союз.
И завертелась милитаристская карусель. В сентябре и октябре 1945 года принимаются решения, программировавшие вооруженные силы США на «нанесение первыми удара по источнику угрозы нападения». При этом особый упор делался на внезапность превентивного удара как «единственной гарантии успеха», на «мгновенный парализующий удар». В ноябре штабы выдают «исследовательский» документ, в котором назывались 20 советских городов как возможные цели атомного нападения. Не обязательно в ответ на предполагавшееся нападение СССР. Первый удар замышлялся также при обнаружении «признаков обретения врагом способности в процессе его промышленного и научного развития атаковать Соединенные Штаты или обороняться против нашего (американского) нападения».
Группа военных во главе с Эйзенхауэром корпела над планом «Тотэлити»- ведения всеохватывающей войны с Советским Союзом, рассчитанной на изничтожение российского государства. Тогда же, в конце 1945 года, стартовало систематическое разведывание советской территории авиацией США. Поначалу самолеты проникали в наше воздушное пространство, включая район Москвы, без опознавательных знаков, затем они летали какое-то время под британским флагом. 50 лет спустя руководитель аэрофотосъемок откровенно признал, что без этого вопиющего нарушения международного права американские планы ведения войны против СССР не стоили бы бумаги, на которой они написаны. Отвечая на вопрос, а проводил ли Советский Союз авиаразведку территории Соединенных Штатов, генерал дал краткий и ясный ответ – не проводил.
Вот в такой атмосфере в декабре 1945 года в Москве состоялось совещание министров иностранных дел четырех держав. В рамках этой встречи госсекретарь США Бирнс имел продолжительную беседу со Сталиным. Вернувшись в Штаты, Бирнс выступил 30 декабря с обращением к своим соотечественникам. После переговоров в Москве, сказал он, он больше, чем когда-либо до сих пор, уверен в возможности «мира, который основывается на справедливости и мудрости».
Бирнса вызвал к себе Трумэн. 5 января 1946 года между президентом и госсекретарем состоялся «разговор по принципам». Нам компромиссы не нужны, подчеркнул Трумэн, у нас свои задачи, свои цели, и нужно твердо вести линию на «пакс Американа». Собственно, 5 января 1946 года и есть, хотя и условная, но дата провозглашения «холодной войны». Возможно, нелишне добавить, как Трумэн интерпретировал этот род занятий. По его словам, «холодная война» - эта та же война, которая ведется другими средствами.
- Естественный вопрос: а действительно ли СССР представлял тогда угрозу «демократическому миру»? Или эта угроза была придумана для оправдания гонки ядерных вооружений?
- Предлагаю обсудить эти вопросы в следующий раз.
- Согласен.

Часть два, в которой предложен ответ на мой первый пост
http://www.rian.ru/analytics/20060301/43841126.html

не могу точно вспомнить с какого момента, кто и по какому поводу первый сказал что США выиграли холодную войну.
Но повторяют это постоянно.
Это так странно. Я то полагал, что мы захотели перемен в лучшую сторону, сами их себе во вред во многом, но во многом и на пользу осуществили. на 100 процентов за наш собственный счет.
Практически кредитовали западную демократию землями, людьми и деньгами, нас при этом обманывали и водили за нос. Так, нам, впрочем и надо.
Но по поводу проигрыша в холодной войне.
Чисто исторически интересно.
Когда и в какой момент мировое сообщество так решило?
Распад ли СССР считается победой?
Конец строя?
Так, для расширения кругозора и если кому ни лень...

 

- Тогда давайте поставим вопрос по-другому. Почему же так много и охотно говорят об окончании «холодной войны»? Кому это выгодно?

- Разбазаривание советских геополитических позиций Михаилом Горбачевым надо было как-то оправдать. Сделки с США фиксировали, в основном, наши уступки. Соотношение сил деформировалось в пользу НАТО. Этот блок, ведомый Вашингтоном, экспансировал, а руководство Советского Союза рушило организацию Варшавского Договора. Заодно и СЭВ. За неимением сколь-нибудь убедительных аргументов в пользу капитулянтства пустили в оборот слова об окончании «холодной войны», о грядущей эре сопроцветания.

Специалистам еще долго придется разбираться в политике Горбачева и Шеварднадзе, в их с виду «хитроумных комбинациях». Объективно они лили воду на мельницу «холодной войны». Причем, в ее первоначальной редакции, нацеленной на целостность и само существование Советского Союза. Наша великая держава и ее интересы приносились в жертву не «общечеловеческим ценностям», а неуемным амбициям конкурента, провозгласившего себя общечеловеческим поводырем.

С Ельциным, Гайдаром и Козыревым яснее. Они выполняли планы заокеанского происхождения – доведения страны до «точки невозврата», подсечения корней российской самобытности и самосознания. Капитуляции Вашингтону уже было мало. Он требовал безоговорочной капитуляции, добивался не только разобщения, но и растления всех нравственных канонов и ценностей, что делают народ народом. И, увы, США почти достигли своей цели.

Правда, у «холодной войны» все-таки есть некоторое отличие от «горячей». Безоговорочная капитуляция в «холодной войне» - это процесс. Предпоследний президент США Билл Клинтон провел в 1997 году закрытую встречу с членами Конгресса. «При нашей активной помощи, - поведал он собравшимся, - была расчленена Югославия. Наша следующая задача – расчленить Российскую Федерацию». Что это, если не продолжение «холодной войны», продвинутый в наше время новый Фултон?!

Политика не знает финальной точки. Она всегда многоточие. Что еще будет? Дай Бог, чтобы не как в сказке: чем дальше, тем страшнее.


КОММЕНТАРИЙ:
На мой взгляд автор слишком коммунист, чтобы быть обьективным. Он говорит о "рубофобии" как об основной причине холодной войны. Мне же кажется, что вопрос все-таки не в фобиях, а в идеях.
В противостоянии Демократии, как идеи и Коммунизма, как идеи.
Это противостояние безусловно и заслуженно(имхо) выиграла Демократия. И именно этот факт можно назвать победой. Но не победой США и не проигрышем России ( а именно в такой формулировке все говорят о результатах).
А это разница крайне важна! Как для нас так и для остальных "участников процесса".)))

КОММЕНТАРИЙ:
Надеялся, что это произойдет. Произошло....

МИД. Лавров:
"Однако создается впечатление, что некоторые наши партнеры хотели бы обеспечить свое главенство в любом новом миропорядке. Убежден, что такой подход является антиисторичным, попросту утопией, и основывается на одном из мифов, коих возникло множество сразу после окончания "холодной войны", включая

миф

о "победителях и побежденных", - говорится в статье. http://www.rian.ru/world/foreign_russia/20060303/43887662.html

Как уже ранее много раз повторял - ВВП очень последователен. Для того, чтобы спрогнозировать его действия нужно просто внимательно слушать то, что говорят. Полагаю, в частности, что вопрос о "мифе" победы и поражения в холодной войне через некоторое время станет активно обсуждаемым.

Естественно, позиция РФ должна отличаться от позиции ЕС и США. До настоящего времени мы были достаточно аморфны. За нас решали - что мы думаем, что мы должны думать и т.д. Что неверно. Поскольку мы частно не знаем, что думаем, но это вовсе не значит, что мы согласны с интерпретацией нашей точки зрения.
Мне кажется что нынешняя жесткость РФ, естественно сначала приведет к критике, но потом - к появлению союзников.
До того, наше поведение не предполагало появления союзников. Только попутчиков.
Поскольку идеи - алтернативной идеи парадигме США, парадигме, которую он сами продемонстрировали как безудержную, лживую, - такой идеи не было.
Точнее некому было ее олицетворять.
РФ не слишком годится для олицетворения. Но- как знать. Что будет в будущем.[/i]

Опять очередной ушат помоев. Если постоянно лить грязь, то в конце концов что-нибудь да осядет. Всем читать Геббельса.

Мне кажется что нынешняя жесткость РФ, естественно сначала приведет к критике, но потом - к появлению союзников.

 

Точно. Если, конечно, они успеют появиться до того, как наступит очередной обвал цен на энергоносители. После чего обвалится и нынешняя жесткость.

Пробным камнем, на котором испытываются достоинства и пороки политиков, является их поведение в критических ситуациях. Вот битва на Волге.

 

кака-ая херня....

Опять очередной ушат помоев. Если постоянно лить грязь, то в конце концов что-нибудь да осядет. Всем читать Геббельса.

 

новый тест на IQ из одного вопроса - Изучали ли вы историю ВМВ по фильму 17 мнгновений весны

Точно. Если, конечно, они успеют появиться до того, как наступит очередной обвал цен на энергоносители. После чего обвалится и нынешняя жесткость.

 

Любая жесткость возможна либо с позиции принципов, либо с позиции силы.

Другое дело - что за союзники могут собраться? И какими будут у них знамена.
Славяне - не собираются собираться.))))

Любая жесткость возможна либо с позиции принципов, либо с позиции силы.

 

Это верно. Но вот сила - она бывает разная, бывает нежданная от вывертов цен на энергоносители, а бывает - от экономического и социального развития.

Поскольку высокие цены на у-в сырье обьективная реальность- необходимо ее использовать на 100%.

Слабость российской экономики, науки, и т.п. - тоже обьективная реальность. И многие также ее используют.

Не использовать имеющиеся возможности - значит не выполнять задачи политики.

Мне кажется по этому вопросу нет повода для обсуждения. )))

Поскольку высокие цены на у-в сырье обьективная реальность- необходимо ее использовать на 100%.

Слабость российской экономики, науки, и т.п. - тоже обьективная реальность. И многие также ее используют.

Не использовать имеющиеся возможности - значит не выполнять задачи политики.

Мне кажется по этому вопросу нет повода для обсуждения. )))

 

Зато вопросом для обсуждения может и должно быть улучшение прочих экономических показателей, не нефтяно-конъюктурных. Одно дело, когда под защитой высоких цен на нефть производится модификация экономики (и в первую очередь - экономических отношений), обеспечивается честная конкуренция внутри страны, уничтожаются неконкурентные факторы, как "близость" субъекта отношений к исполнительной власти, нелегальные налоги от бандитов и т.п. А вот когда ничего это не делается, а единственным фактором "международного влияния" остается цена на нефть - вот тут дело другое.

кщееш

КОММЕНТАРИЙ:
На мой взгляд автор слишком коммунист, чтобы быть обьективным. Он говорит о "рубофобии" как об основной причине холодной войны. Мне же кажется, что вопрос все-таки не в фобиях, а в идеях.
В противостоянии Демократии, как идеи и Коммунизма, как идеи.
Это противостояние безусловно и заслуженно(имхо) выиграла Демократия. И именно этот факт можно назвать победой. Но не победой США и не проигрышем России ( а именно в такой формулировке все говорят о результатах).

 

Ой-ой-ой... Какая путаница в понятиях... что ясно видно из подобного противопоставления - Демократии и Коммунизма. "В противостоянии длинного и лёгкого заслуженно победило длинное".
А в холодной войне много всего было намешано, очено много.

Что касается статьи и "дерьма", которое якобы она льёт - необходимо отметить, что по крайней мере часть этого дерьма есть непреложный факт. Так, непреложным фактом является то, что Черчилль приказывал держать пленные немецкие части "наготове" для потенциальной войны с СССР (в статье говорится только о сухопутных войсках, но и трофейные немецкие Ме-262, доставшиеся союзникам, держали вместе с их "родными" немецкими пилотами наготове). Причём это отражено не больше ни меньше как в мемуарах самого У.Черчилля.

Так, непреложным фактом является то, что Черчилль приказывал держать пленные немецкие части "наготове" для потенциальной войны с СССР (в статье говорится только о сухопутных войсках, но и трофейные немецкие Ме-262, доставшиеся союзникам, держали вместе с их "родными" немецкими пилотами наготове). Причём это отражено не больше ни меньше как в мемуарах самого У.Черчилля.

 

- А советские генералы предлагали Сталину несколько потеснить союзников из уже завоёванной Германии...
Так что одни других стоили всё время.

Серьёзно? А кто именно, когда? Что-то слышал на эту тему, но весьма вскользь - приходит на память только история о ком-то из танковых маршалов, уже в 70-е годы на каком-то литературном вечере, при упоминании о Константинополе воскликнувшем: "Эх,в 45-м просрали Царьград, еще бы чуть-чуть!".
А самое главное - как к идее отнёсся глава государства И.В.Сталин?
Потому как генералы - ладно, им по должности положено, работа такая. О английских генералах ведь и разговора не было, речь о самом сэре Уинстоне.

Серьёзно? А кто именно, когда? Что-то слышал на эту тему, но весьма вскользь

 

- К сожалению, не помню точно имён и деталей.

А самое главное - как к идее отнёсся глава государства И.В.Сталин?

 

- Судя по отсутсвию боёв между СА и союзниками - отрицательно.

Отрицательно - эт понятно
Возможны ведь и варианты. Например "Нафиг не надо, другие дела есть" или "Некрасиво, всё-таки союзники" или же "Эх, хорошо бы, но могут навалять больно". А также всякие промежуточные градации.

Отрицательно - эт понятно
Возможны ведь и варианты. Например "Нафиг не надо, другие дела есть" или "Некрасиво, всё-таки союзники" или же "Эх, хорошо бы, но могут навалять больно". А также всякие промежуточные градации.

 

- Что тут мудрить? Единственный вариант - "Эх, хорошо бы, но мир не поймёт нас..."
Идея с "Ледоколом Революции", увы, провалилась. А "после драки кулаками не машут"... :'(

А советские генералы предлагали Сталину несколько потеснить союзников из уже завоёванной Германии...

 

Ну, а кое-кто и вовсе планы подрядить пленных германцев против русских недочеловеков вынашивал. План "Невероятное".

Ой-ой-ой... Какая путаница в понятиях... что ясно видно из подобного противопоставления - Демократии и Коммунизма. "В противостоянии длинного и лёгкого заслуженно победило длинное".
А в холодной войне много всего было намешано, очено много.

 

Вот если бы чуть меньше многозначительности, я б даже взялся обсуждать разницу между строем и идеей.
Равно как и комментировать многозначительное "много намешано".
Мысль понятна в общих чертах? и отлично!:-)

Как я и говорил ранее, тема становится все более частой.
Без ответа на этот вопрос, сложно обьяснять детям что произошло






Как Запад подвел Москву ("The International Herald Tribune", США)
Андрей Грачев / Andrei Grachev, 19 июня 2006
'Холодная война' давно закончилась. Почему же тогда атмосферу по обе стороны прежней линии противостояния никак не назoвешь безоблачной? Давайте на минуту отвлечемся от вопроса об эволюции России и политики Владимира Путина, вызывающей разочарование и тревогу. Поговорим вместо этого о Западе, каким он видится с Востока - тем, кто, находясь по ту сторону 'железного занавеса', делал все что мог, чтобы этот занавес рухнул.

Для российских 'западников' - будь то демократическая интеллигенция, происхождение которой связано еще с эпохой Петра Великого, или реформаторы, пришедшие в политику на волне горбачевской перестройки - 'Запад' никогда не был чисто географическим понятием. Он всегда был политическим символом, нравственным компасом, политическим горизонтом, воплощением того, в чем нуждается Россия, чтобы обеспечить нормальную, достойную жизнь своим гражданам.

'Запад' означал политическую программу - ее цель состояла не в том, чтобы 'догнать' развитые страны за счет заимствования их традиций и образа жизни, а в том, чтобы превратить Россию в члена всемирного демократического сообщества. Горбачевская идея 'общеевропейского дома' предусматривала объединение России с европейской историей и западной цивилизацией, чьи географические границы простирались бы от Ванкувера до Владивостока. Она обещала нам перспективу нашего общего будущего. Именно начало осуществления этого проекта, требовавшего демократической революции внутри страны и освобождения от тоталитарного режима, привело к политике открытости по отношению к Западу, а в конечном итоге - и к окончанию 'холодной войны'.
Для Горбачева конец 'холодной войны' означал не поражение СССР. Для него это была общая победа - торжество разума, здравого смысла и нового политического мышления. Во время встречи на Мальте с президентом Джорджем Бушем-старшим в 1989 г., Горбачев, стремясь доказать ему, что он 'перешел Рубикон' - то есть считает, что конфликт между Востоком и Западом и 'абсурдная' конфронтация между СССР и США полностью ушли в прошлое - не только сказал Бушу, что Советский Союз больше не считает Соединенные Штаты противником, но и, порвав с давней стратегической линией советской дипломатии, заявил, что Москва рассматривает присутствие американских войск в Европе как позитивный вклад в обеспечение стабильности во всем мире.

Горбачев также рассказывал мне, что на Мальте у них с президентом Бушем состоялась отдельная, почти философская дискуссия о ценностях, на которых должен строиться новый мир после окончания 'холодной войны'. Однако, когда Буш обмолвился о победе 'западных ценностей', Горбачев заметил, что считает демократию, верховенство закона и прав человека не только западными, но и общечеловеческими ценностями.
Возможно, именно поэтому Горбачев был так огорчен, когда в 1991 г. его призыв к странам 'большой семерки' на встрече в Лондоне поддержать его реформы своеобразным 'Планом Маршалла' натолкнулся на вежливый, но категорический отказ. Очевидно, в Вашингтоне сочли, что все горбачевские козыри биты, а потому не были заинтересованы вкладывать в него новый политический и финансовый капитал. Позднее Горбачев с горечью сказал своим советникам: 'Когда им понадобилось 100 миллиардов долларов на войну в Персидском заливе, никаких проблем не возникло. Теперь, когда речь идет не о войне, а о поддержке нового стратегического партнера, это оказывается проблематично'.
С уходом Горбачева Запад упустил уникальный шанс иметь партнером в Кремле убежденного российского 'западника' (хотя сам Горбачев с такой характеристикой, вероятно, не согласится), с которым западные лидеры могли бы говорить на одном языке.
Сегодня, через пятнадцать лет после общей победы демократических сил Востока и Запада, посткоммунистическая Россия и ее западные партнеры не только не могут найти общего языка, но и, судя по всему, все меньше понимают друг друга. В чем причина? И почему российских 'западников' - которым сегодня чаще клеят ярлык 'агентов иностранного влияния' - вытесняют из внутриполитической жизни России, где все больше задают тон антизападные и националистические силы?
Отчасти объяснение состоит в том, какой путь выбрала Россия, и в поведении самих российских политиков. Но есть и другое объяснение: западная политика по отношению к России и поведение государств Запада - в первую очередь Соединенных Штатов - после окончания 'холодной войны'.
Он объявил себя единственным победителем, и начал относиться к стране, надеявшейся на новую 'встречу на Эльбе' как к потерпевшему поражение противнику. Хотя на саммитах с участием западных и российских лидеров произносятся все нужные 'политкорректные' слова, в России нет никаких сомнений в том, что Запад решил использовать ослабление ее стратегических позиций, чтобы отодвинуть страну в самый дальний угол международной политической 'кухни'.
Торопливое расширение НАТО, односторонний выход США из Договора по ПРО, создание американских военных баз вдоль российских границ от Прибалтики и Польши до Кавказа и Центральной Азии, активная поддержка 'оранжевых революций' с явным антироссийским оттенком - все эти шаги, методично осуществляемые американской администрацией, независимо от их мотивов воспринимаются в Москве как элементы стратегии 'сдерживания' России, обновленного варианта прежней политики 'отбрасывания коммунизма'.
Однако возникает впечатление, что, оставшись без противника в лице СССР, Соединенные Штаты утратили интерес к отстаиванию тех самых нравственных ценностей и демократических принципов, благодаря которым в конечном итоге и стала возможной победа западного мира над коммунистической идеологией.
Результатом становится подрыв авторитета демократических ценностей за счет их превращения в банальный элемент политической тактики. Что же касается демократических сил в России, и не только в России, то это приводит к ослаблению их позиций в борьбе с противниками - консерваторами, националистами и фундаменталистами.
Российские демократы нуждаются в Западе - не в качестве защитника от авторитарного режима (ему они должны противостоять самостоятельно) или спонсора (слишком значительная западная поддержка их только скомпрометирует), а в качестве образца. Но именно этого образца они теперь лишились.
В этом состоят и некоторые из причин столь неожиданного для Запада превращения Путина из лучшего друга в сложного и неудобного партнера. На самом деле Путин не изменился. Он просто стал лидером более традиционного 'евразийского' типа. Решающую роль в этом сыграло превращение России из военной в энергетическую сверхдержаву, что сегодня не только дает ей законное право принимать у себя саммит 'большой восьмерки', но и позволяет Кремлю без колебаний использовать свои новые нефтегазовые 'козыри', чтобы диктовать свою волю как соседним странам, так и Западу, который слишком рано списал Россию со счетов.
Сегодня, когда российские реформаторы говорят о западных образцах, им отвечают: 'Послушайте, они ведут себя ничуть не лучше нас. Нам нечему у них учиться'.
Таким образом, Запад впервые превратился в географическую концепцию - один из полюсов военной экономической мощи, с которым необходимо иметь дело, но с которым у России нет общего будущего.
Андрей Грачев - бывший советник и пресс-секретарь Михаила Горбачева, сегодня возглавляет научный комитет Форума мировой политики (World Political Forum)

03:00 | 13/ 07/ 2006

http://www.rian.ru/world/20060713/51282026.html
ВАШИНГТОН, 13 июл - РИА Новости, Аркадий Орлов. Михаил Горбачев заявил, что страны Запада страдают "комплексом победителя" и призвал их не мешать поступательному развитию России своей критикой.

"Будем ошибаться, ну, что? Ну не мешайте нам. Неужели вы действительно думаете, что вы умнее нас?", - заявил экс-президент СССР в интервью американской телекомпании Эй-би-си.

"Вы заболели страшной болезнью, которая хуже чем СПИД. Она называется комплекс победителя", - сообщил Горбачев.