Нумер: Это как алюминий защищал? Это ж не броня.
Потому что даже от пулеметной очереди наша фанера разлеталась в куски, а в алюминии только дырочки оставались, но крыло, скажем, не отваливалось.
Нумер: Танки с танками не воюют.
Это в теории. А на практике часто сталкивались. И с насыщением армий обеих сторон танками, это случалось всё чаще и чаще. Лучшее доказательство тому – все танки перешли на противотанковые орудия, мощность которых всё время наращивалась. Если бы не так, немцы бы на своем Панцере 4 так гаубицу-коротышку и оставили бы.
Нумер: Но это большой роли не играла, так как РАК 40 и РАК 43 дырявили её с таким же успехом.
Вообще-то верно, но ведь и от дистанции зависит, и от угла попадания. В ряде случаев, экипаж Шермана мог уцелеть там, где экипаж Т-34 погиб бы.
Нумер: Но факт тот, что Т-34 был на порядок проще.
Шерман тоже был очень прост, намного проще немецких танков. Но не надо путать простоту с примитивностью. А простота Т-34 доходила до примитивности.
Василий Быков «Цена прошедших боев». Журнал «Родина» №5 / 1995 г.
«Средний танк Т-34, в общем неплохой, маневренный, с хорошим и сильным двигателем, имел слабую броню и при скверной 76-мм пушке становился легкой добычей немецкого противотанкового оружия и особенно тяжелых танков типа "тигр". Преимущество последних особенно проявлялось в обороне, при отражении наступ-ления наших тридцатьчетверок. Великолепная цейсовская оптика и мощная пушка позволяли "тиграм" с дальнего расстояния расправляться с десятками наших наступающих танков. Советские танкисты прямо-таки плакали с досады, когда наш танковый батальон, едва начав атаку (особенно на равнинной местности), попадал под огонь замаскированных где-нибудь в садках и сельских строениях "тигров". Сразу загоралось несколько машин, подбитых танковыми болванками из "тигров", в то время как сами "тигры" оставались неуязвимы из-за дальности расстояния до них. Нередко происходили случаи, когда атакующие, поняв, что сблизиться на расстояние прямого выстрела не успеют, покидали машины и под огнем возвращались на исходный рубеж. Пока они его достигали, их машины уже горели. В конце концов, разгадав крамольную уловку танкистов, командование отдало приказ привлекать к суду военных трибуналов экипажи, вышедшие из огня в полном составе. Тогда танкисты пошли на новую хитрость: стали подъезжать к противнику ближе и покидать машины уже под пулеметным огнем из танков. Кто-то из них погибал или был ранен в открытом поле, но кое-кому удавалось пробраться к своим. Из подбитой же, подожженной машины шансов выбраться было несравненно меньше. Воевавшим помнятся и немецкие минометы, от навесного огня которых не было спасения ни в поле, ни в лесу, ни в городе.»
Нумер: Штурмгешюцы - абсолютно тоже, что и Су-76 по задачам. Плюс в некотором смысле танки НПП, которых у немцев вообще не было. Потому они ничего лучше не придумали, как тупо ломиться танковыми дивизиями, гробя так нужные для развития успеха танки на продавливание советской обороны.
Су-76 фронтовики называли сучкой. Она моментально загоралась при попадании. Су-76 могла служить неплохой артсамоходкой, но для НПП не годилась.
Немецкие танковые дивизии включали в себя много мотопехоты и их Панцер 4 не зря поначалу был вооружен не противотанковой пушкой, а короткоствольной гаубицей. Это было хорошее противопехотное оружие и для НПП могло тоже применяться.
Немцы воевали как раз не тупо, а клиньями и охватами, обходя узлы сопротивления. Потому так далеко и зашли. И отступали, кстати, они гораздо медленней, чем наши отступали.
Жуков: «Надо наконец посмотреть правде в глаза и не стесняясь сказать о том как оно было на самом деле. Надо оценить по достоинству немецкую армию, с которой мы столкнулись в первые дни войны. Мы же не перед дурачками отступали по тысяче километров, а перед сильнейшей армией мира. Надо ясно признать, что немецкая армия к началу войны была лучше нашей армии подготовлена, выучена, вооружена, психологически более готова к войне, втянута в неё. Она имела опыт войны, и притом войны победоносной. Это играет огромную роль. Надо также признать, что немецкий генеральный штаб и вообще их штабы тогда лучше работали, чем наши штабы, немецкие командующие в тот период думали лучше и глубже, чем наши командующие. Мы учились в ходе войны, и выучились, и стали бить немцев, но это был длительный процесс.
У нас стесняются писать о неустойчивости наших войск в начальный период войны. А войска бывали неустойчивыми и не только отступали, но и бежали, и впадали в панику. В нежелании признать это сказывается тенден-ция: дескать, народ не виноват, виновато только начальство. В общей форме это верно. Но, говоря конкретно, в начале войны мы плохо воевали не только наверху, но и внизу. Не секрет, что у нас рядом воевали дивизии, из которых одна дралась хорошо, стойко, а соседняя с ней – бежала, от такого же самого удара противника. Были разные командиры, разные дивизии, раз-ные меры стойкости.
Немцы подверглись разгрому в Белорусской операции. Но в дальнейшем, оказавшись в тяжелейшем положении, когда им нечем было заткнуть прорыв в 400 км, надо отдать им должное, они нашли смелый и верный выход из положения. Вместо того, чтобы пытаться, растянувшись цепочкой, заткнуть всю эту огромную брешь, они начали с того, что сосредоточили ударную группировку и нанесли нам встречный удар в центре этого пустого пространства. Они сковали нас, заставили ввязаться в бои и приостановили, таким образом, наше наступление. А тем временем в тылу стали создавать новую линию обороны и благодаря тому смелому, неожидан-ному для нас удару успели в значительной мере это сделать. Принятое ими после разгрома в Белорусском котле решение надо признать смелым и умным.»
Нумер: [Ленд-Лиз] Роль сыграл. Но не более.
«В 1963 г КГБ зафиксировало, в результате подслушивания, следующие высказывания маршала Жукова: «Вот сейчас говорят, что союзники нам не помогали… Но ведь нельзя отрицать, что американцы нам гнали столько ма-териалов, без которых мы бы не могли продолжать войну… У нас не было взрывчатки, пороха. Не было чем снаряжать винтовочные патроны. Амери-канцы нас по-настоящему выручили с порохом и взрывчаткой. А сколько они нам гнали листовой стали! Разве мы могли бы быстро наладить производство танков, если бы не американская сталь? А сейчас представляют дело так, что у нас все это было свое в изобилии».
А в своих беседах с писателем К.М. Симоновым в 1965 – 1966 гг маршал Жуков говорил: «Говоря о нашей подготовленности к войне нельзя замалчивать такой фактор как последующая помощь союзников. Это нельзя сбрасывать со счетов. Мы были бы в тяжелом положении без американских порохов и не смогли бы выпускать необходимое кол-во боеприпасов. Без американских студебеккеров нам не на чем было бы таскать нашу артиллерию. Да они в значительной мере вообще обеспечивали наш фронтовой транспорт. Выпуск специальных сталей, необходимых для самых разных нужд войны, был тоже связан с рядом американских поставок».
У нас очень не любят признавать значение англоамериканской помощи. В доказательство её ничтожности указывается, что доля поставленной нам боевой техники от общего кол-ва её бывшей на вооружении Кр. Армии состав-ляла по танкам 7%, по самолетам – 13%, по орудиям – 2%. Однако полностью игнорировалась критически важная роль ленд-лиза в других областях. Вряд ли СССР смог бы воевать один на один с Германией без массированных запад-ных поставок пороха и взрывчатки, алюминия и меди, легирующих добавок и бензина, грузовиков и радиостанций.
Нам было поставлено более трети использованного в СССР пороха и взрывчатки, более половины всего потребленного алюминия, почти половина меди и половина потребленного авиабензина. Без западных поставок легирующих добавок невозможно было бы резкое увеличение советского производства брони. Американскими были треть автомобилей ( 401.400 машин ) и почти все радиостанции и другие средства связи, имевшиеся у Кр. Армии.
Кроме того, западные союзники ещё отвлекали на себя основные силы германских ВВС и флота. Именно в боях с нашими западными союзниками немцы потеряли две трети своих самолетов и почти все подводные лодки и надводные корабли.»